Неточные совпадения
— Ах, ах, ах, — говорит, — как это так… как это даже можно так тонко сделать! — И к Платову по-русски оборачивается и говорит: — Вот если бы у меня был хотя
один такой мастер
в России, так я бы этим весьма счастливый был и гордился, а того мастера сейчас же благородным бы сделал.
Насилу государь этот ключик ухватил и насилу его
в щепотке мог удержать, а
в другую щепотку блошку взял и только ключик вставил, как почувствовал, что она начинает усиками водить, потом ножками стала перебирать, а наконец вдруг прыгнула и на
одном лету прямое дансе и две верояции
в сторону, потом
в другую, и так
в три верояции всю кавриль станцевала.
Государь
в одну сторону глядит, а Платов
в другое окно чубук высунет и дымит на ветер.
Император Николай Павлович поначалу тоже никакого внимания на блоху не обратил, потому что при восходе его было смятение, но потом
один раз стал пересматривать доставшуюся ему от брата шкатулку и достал из нее табакерку, а из табакерки бриллиантовый орех, и
в нем нашел стальную блоху, которая уже давно не была заведена и потому не действовала, а лежала смирно, как коченелая.
— Это, — говорит, — ваше величество, точно, что работа очень тонкая и интересная, но только нам этому удивляться с
одним восторгом чувств не следует, а надо бы подвергнуть ее русским пересмотрам
в Туле или
в Сестербеке, — тогда еще Сестрорецк Сестербеком звали, — не могут ли наши мастера сего превзойти, чтобы англичане над русскими не предвозвышались.
— Мы, батюшка, милостивое слово государево чувствуем и никогда его забыть не можем за то, что он на своих людей надеется, а как нам
в настоящем случае быть, того мы
в одну минуту сказать не можем, потому что аглицкая нация тоже не глупая, а довольно даже хитрая, и искусство
в ней с большим смыслом.
Икона эта вида «грозного и престрашного» — святитель Мир-Ликийских изображен на ней «
в рост», весь одеян сребропозлащенной одеждой, а лицом темен и на
одной руке держит храм, а
в другой меч — «военное одоление».
Сошлись они все трое
в один домик к Левше, двери заперли, ставни
в окнах закрыли, перед Николиным образом лампадку затеплили и начали работать.
Всем любопытно, а никто ничего не может узнать, потому что работающие ничего не сказывают и наружу не показываются. Ходили к домику разные люди, стучались
в двери под разными видами, чтобы огня или соли попросить, но три искусника ни на какой спрос не отпираются, и даже чем питаются — неизвестно. Пробовали их пугать, будто по соседству дом горит, — не выскочут ли
в перепуге и не объявится ли тогда, что ими выковано, но ничто не брало этих хитрых мастеров;
один раз только Левша высунулся по плечи и крикнул...
Так
в тогдашнее время все требовалось очень
в аккурате и
в скорости, чтобы ни
одна минута для русской полезности не пропадала.
Но крышу сняли, да и сами сейчас повалилися, потому что у мастеров
в их тесной хороминке от безотдышной работы
в воздухе такая потная спираль сделалась, что непривычному человеку с свежего поветрия и
одного раза нельзя было продохнуть.
— А тут же, — отвечают. — Где блоха, тут и ключ,
в одном орехе.
— Ну, так врете же вы, подлецы, я с вами так не расстануся, а
один из вас со мною
в Петербург поедет, и я его там допытаюся, какие есть ваши хитрости.
Идет
в чем был:
в опорочках,
одна штанина
в сапоге, другая мотается, а озямчик старенький, крючочки не застегаются, порастеряны, а шиворот разорван; но ничего, не конфузится.
— Надо, — говорит, — всего
одну ее ножку
в подробности под весь мелкоскоп подвести и отдельно смотреть на всякую пяточку, которой она ступает.
— А такие, — говорит, — что у нас есть и боготворные иконы и гроботочивые главы и мощи, а у вас ничего, и даже, кроме
одного воскресенья, никаких экстренных праздников нет, а по второй причине — мне с англичанкою, хоть и повенчавшись
в законе, жить конфузно будет.
— Мы бы, — говорят, — только через
одно любопытство знать желали: какие вы порочные приметы
в наших девицах приметили и за что их обегаете?
Перед каждым на виду висит долбица умножения, а под рукою стирабельная дощечка: все, что который мастер делает, — на долбицу смотрит и с понятием сверяет, а потом на дощечке
одно пишет, другое стирает и
в аккурат сводит: что на цыфирях написано, то и на деле выходит.
— Такое, чтобы ничего
в одиночку не пить, а всего пить заровно: что
один, то непременно и другой, и кто кого перепьет, того и горка.
Началось у них пари еще
в Твердиземном море, и пили они до рижского Динаминде, но шли всё наравне и друг другу не уступали и до того аккуратно равнялись, что когда
один, глянув
в море, увидал, как из воды черт лезет, так сейчас то же самое и другому объявилось. Только полшкипер видит черта рыжего, а Левша говорит, будто он темен, как мурин.
Так их и привезли взаперти до Петербурга, и пари из них ни
один друг у друга не выиграл: а тут расклали их на разные повозки и повезли англичанина
в посланнический дом на Аглицкую набережную, а Левшу —
в квартал.
Везли Левшу так непокрытого, да как с
одного извозчика на другого станут пересаживать, всё роняют, а поднимать станут — ухи рвут, чтобы
в память пришел.
Привезли
в одну больницу — не принимают без тугамента, привезли
в другую — и там не принимают, и так
в третью, и
в четвертую — до самого утра его по всем отдаленным кривопуткам таскали и все пересаживали, так что он весь избился.
Тогда
один подлекарь сказал городовому везти его
в простонародную Обухвинскую больницу, где неведомого сословия всех умирать принимают.
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение на всех разом, вдруг. Вся группа должна переменить положение
в один миг ока. Звук изумления должен вырваться у всех женщин разом, как будто из
одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть весь эффект.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни
один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Лука Лукич. Не могу, не могу, господа. Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мною
одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет и язык как
в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право, увольте!
Столько лежит всяких дел, относительно
одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы
в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
Хлестаков. Оробели? А
в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни
одна женщина не может их выдержать, не так ли?