Молодой человек, который вошел в огород, сделал несколько шагов по узкой дорожке, разделяющей гряды на две ровные половины, подперся левой рукой в бок и, весело глянув по
широкому пространству, занятому росистыми овощами, тихо зевнул, потянулся и стал, почесывая сапожком одной ноги другую.
Ходил он лениво, с развальцой. Никогда, даже во время кулачного боя, он не ускорял движений. Стоя на месте, всегда в самой середине свалки, он только расставлял пошире ноги, укреплялся в устойчивой позе и начинал работать. Он не юлил, не подставлял ног, не уклонялся. Он напрягался, заносил руку, захватывая размахом
широкое пространство, и пускал кулак не целясь, рассчитывая на его тяжесть и в полной надежде, что он сам найдет свое место. И кулак попадал.
Однако, не станем удивляться и на это: убийство господ и крестьян, равно как и истребление лесов происходили на
широких пространствах, где не было особых наблюдений и не было так называемой локализации преступления. А встречались случаи гораздо более удивительные, когда дело совершалось, например, в доме, окруженном самым тщательным присмотром, где все было, так сказать, «как в горсти», а между тем уходило из горсти, и не могли добраться до виноватого.
В это же время только что вошедший молодой человек сделал несколько шагов по узкой дорожке, разделявшей гряды огорода на две ровные половины, подперся левой рукой в бок, тихо зевнул и, весело глянув по
широкому пространству, занятому росистыми овощами, потянулся и стал, почесывая сапожком одной ноги другую.
Неточные совпадения
В полчаса с небольшим кони пронесли Чичикова чрез десятиверстное
пространство — сначала дубровою, потом хлебами, начинавшими зеленеть посреди свежей орани, потом горной окраиной, с которой поминутно открывались виды на отдаленья, — и
широкою аллеею раскидистых лип внесли его в генеральскую деревню.
По гласису тянутся две аллеи больших широколиственных деревьев; между аллеями, по
широкой дороге, движется бесконечная нить двуместных и четвероместных колясок, с синьорами и синьоринами, с джентльменами, джентльменками, и огибает огромное
пространство от предместий, мимо крепости, до самого взморья.
Мы ехали по
широкой распаханной равнине; чрезвычайно пологими волнообразными раскатами сбегали в нее невысокие, тоже распаханные холмы; взор обнимал всего каких-нибудь пять верст пустынного
пространства; вдали небольшие березовые рощи своими округленно зубчатыми верхушками одни нарушали почти прямую черту небосклона.
Да и дорога пошла повеселее, все озимями и яровою пашней;
пространства, усеянные пеньками, встречались реже, горизонт сделался
шире и чище; по сторонам виднелись церкви, помещичьи усадьбы, деревни.
Я совершенно ясно чувствую, как тают, тают ограничивающие меня в
пространстве шлифованные грани — я исчезаю, растворяюсь в ее коленях, в ней, я становлюсь все меньше — и одновременно все
шире, все больше, все необъятней.