Неточные совпадения
— Хорошо. Я сама
горю мщением ко всем пришельцам в Египте. Мое имя — баба Бубаста, я нынче старуха, лекарка; но я была молода и любила; мой муж томится давно в каменоломнях Пилака, и сердце мое каждый день слышит, как он двигает гранитные глыбы, в цепях, которые наложил на него жестокий правитель… О, я ненавижу пришельцев и новую веру, я рада им мстить: я
пойду искать яд и приду
к тебе, госпожа, когда яд мой поспеет.
— Ты мудрый, ты очень мудрый, Пеох, — отвечала простерши
к Пеоху руки и опять зазвонивши серьгами, баба Бубаста. — Народ наш завтра же
пойдет к правителю требовать, чтобы он заставил христиан сдвинуть
гору.
Скоро от этого сделалось всеобщее волнение, о котором тотчас же узнал правитель, и оно его очень обеспокоило, так как он не знал, чем его утишить. Баба же Бубаста побежала
к Нефоре и, распалив в ней хитрыми словами оскорбление и ревность, убедила ее
идти к правителю и просить его, чтобы он снизошел
к горю народа и
к его надежде получить облегчение через молитву христиан, которая может двинуть
гору и запрудить ею Нил, чтобы вода поднялась и оросила пажити.
Народ отступил от крыльца, а жрецы вошли в открытые для них двери и через малое время вышли из дома правителя и объявили собравшимся людям, что правитель сейчас же
пошлет к христианскому патриарху и повелит ему исполнить то, о чем просит встревоженный народ, то есть сделать общее моление о том, чтобы сдвинуть
гору.
Чтобы дать удовлетворение взбунтовавшейся черни и сделать затруднительным положение патриарха, правитель тотчас же позвал одного из своих приближенных, велел ему взять в руки букет цветов и
идти к христианскому патриарху с поручением рассказать ему все, что случилось, и вопросить его: действительно ли есть в учении христиан такое уверение, что по вере их
гора может сдвинуться и
идти в воду?
Теперь я велю тебя и других старейших ваших до времени строго стеречь, и если вы сами добровольно не
пойдете делать моление
к горе, то я прикажу вас привести туда подневольно.
Оставь здесь списанье имен твоих христиан и
иди собирай этих и других, которых ты мог позабыть; я по три раза на день буду присылать
к тебе на двор узнавать, сколько вас соберется, чтобы
идти сдвинуть
гору.
— Мне до тебя есть дело, потому что я прислан за тобою от правителя, и при мне здесь есть воины и биченосцы. Правитель разгневан, что ты не доставил ему в течение дня донесений о том, как
идет у вас приготовление
к тому, чтобы передвинуть верою
гору. Епископ же отвечал...
—
Иди же и береги тех остальных, кто остался; ты мне за них отвечаешь. Завтра я пришлю
к твоему дому отряд биченосцев, чтобы сопровождать вас
к горе Адер.
Иди!
— Нет, он
пойдет, и если только
гора может сдвинуться и
пойти, то один Зенон ее и сдвинет. Но чтобы тебя убедить, жди меня: я приду
к тебе и расскажу тебе больше.
Так весело
шли, подвигаясь
к горе Адер, несметные толпы всякого рода жителей Александрии, поспешавшие стать у Канопского гирла Нила накануне дня, за которым должна наступить последняя водная ночь. Эти люди хотели прийти заблаговременно, устроиться табором и пропировать долгий вечер в свежей атмосфере реки и вкусить здесь все, что им могли предоставить свобода и покров темной ночи.
— Не толпитесь сюда, иначе вы всех нас собьете с места! — закричал один из пресвитеров. — Стойте смирно, и я расскажу вам, в чем дело. Эта госпожа христианка; она пришла сюда
к нам сама, без принуждения, и говорит, что знает человека, который может сделать, чтобы
гора сдвинулась с места и
пошла в воду…
Между закладчиками были эллины, персы и евреи; все они были совершенно равнодушны
к тому, что случится, и предлагали
идти об заклад и за то, что
гора двинется, и за то, что она не двинется.
Сам же Зенон тихо отделился от толпы и, скрываемый темнотою египетской ночи,
пошел к вершине
горы.
Неточные совпадения
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком
шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось
горе лютое — //
К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
К свету пожар действительно стал утихать, отчасти потому, что
гореть было нечему, отчасти потому, что
пошел проливной дождь.
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело
пошли к дому. Левин сел на лошадь и, с сожалением простившись с мужиками, поехал домой. С
горы он оглянулся; их не видно было в поднимавшемся из низу тумане; были слышны только веселые грубые голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.
В 4 часа, чувствуя свое бьющееся сердце, Левин слез с извозчика у Зоологического Сада и
пошел дорожкой
к горам и катку, наверное зная, что найдет ее там, потому что видел карету Щербацких у подъезда.
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы
шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь
к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.