Неточные совпадения
Ночь на семнадцатое — последняя для многих в русском и шведском войсках. Как тяжелый свинец,
пали на грудь иных смутные видения; другие
спали крепко и сладко за несколько часов до борьбы с вечным сном. Ум, страсти, честь, страх царского гнева, надежда на милости государевы и, по
временам, любовь к отечеству работали в душе вождей.
В то самое
время Вадбольский
падает от изнеможения сил.
Через час после ее отъезда все уже
спало в замке; только одни усталые стражи русские перекликались по
временам на тех местах, которые вчера еще охраняли немцы и латыши.
Вольдемар сам не знал этого; Вольдемар
спал тогда; но ты — мне все поведал: Москва, София, князь Василий, родина — все тебе драгоценное, заключенное в груди твоей во
время бдения, вырывалось у тебя во сне и обличало тебя.
Робко осмотрелся он сквозь деревья по сторонам; никого не видать и не слыхать! Одни воды шумно неслись в море. На взморье стояла эскадра, как стая лебедей, упираясь грудью против ярости волн. За ближайшим к морю углом другого острова (названного впоследствии Васильевским) два судна прибоченились к сосновому лесу, его покрывавшему; флаг на них был шведский.
Временем с судов этих
палили по два раза; тем же сигналом отвечали из Ниеншанца.
С того
времени, как Последний Новик был освобожден из плена, челнок его несся по произволу речного течения;
попав на взморье, встречен противными волнами и наконец прибит ими к корельскому берегу за несколько верст от устья Невы.
Стража с офицером, вновь наряженным, вошла. Роза в безумии погрозила на них пилою и голосом, походившим на визг, заговорила и запела: „Тише!.. не мешайте мне… я пилю, допилю, друга милого спасу… я пилю, пилю, пилю…” В это
время она изо всех сил пилила, не железо, но ногу Паткуля; потом зашаталась, стиснула его левою рукою и вдруг
пала. Розу подняли… Она… была мертвая.
Госпожа Зегевольд от изумления не могла прийти в себя; но во
время дружеских изъяснений государыни с Луизою пастор рассказал дипломатке со всею немецкою пунктуальностию и нежностию отца, что бывшая его воспитанница, по взятии ее в плен под Мариенбургом,
попала в дом к Шереметеву и оттуда к Меншикову.
Один, преклонив голову к колесу,
спит; другой перевязывает товарищу руку; далее, ближе к корме, два воина, со слезами на глазах, берутся за голову и ноги, по-видимому, умершего товарища и собираются бросить его в речную могилу, уносящую столь же быстро, как
время, все, что ей ни поверят.
Я выпучил на нее глаза; у меня в глазах двоилось, мне мерещились уже две Альфонсины… Вдруг я заметил, что она плачет, вздрогнул и сообразил, что она уже очень давно мне говорит, а я, стало быть, в это
время спал или был без памяти.
«Там около этого
времени попадешь в ураган», — сказано далее, сказано тоже, как и выйти из него: «А там иди по такой-то параллели, попадешь в муссон, который донесет тебя до Китая, до Японии».
Неудачи в это
время падали на наших знакомых, как периодические дожди: даже Лобачевский не ушел от них. Главный доктор больницы решительно отказал ему в дозволении устроить при заведении приватную медицинскую школу для женщин. Сколько Лобачевский его ни убеждал, сколько ни упрашивал, немец стал на своем — и баста.
Неточные совпадения
К нам земская полиция // Не
попадала по́ году, — // Вот были
времена!
Ибо, как я однажды сказал, ежели градоначальник будет
палить без расчета, то со
временем ему даже не с кем будет распорядиться…
— Тако да видят людие! — сказал он, думая
попасть в господствовавший в то
время фотиевско-аракчеевский тон; но потом, вспомнив, что он все-таки не более как прохвост, обратился к будочникам и приказал согнать городских попов:
Время между тем продолжало тянуться с безнадежною вялостью: обедали-обедали, пили-пили, а солнце все высоко стоит. Начали
спать. Спали-спали, весь хмель переспали, наконец начали вставать.
Дорогой, в вагоне, он разговаривал с соседями о политике, о новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами, в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в то
время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о том, что отелилась
Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.