Неточные совпадения
— Как? выступая на битву против
врагов отечества, вы оробеете, когда вам скажут ваши нежные, заботливые приятели, что вы можете потерять ручку, ножку, что вы, статься может, оставите по себе неутешную вдовушку, плачущих ребят!.. Пускай неприятели топчут жатвы, жгут хижины, насилуют жен и девиц —
не ваши поля и домы,
не ваша жена и дочь! До них скоро ли еще доберутся! А ты покуда успеешь належаться на теплой печке, в объятиях своей любезной… Так ли думают истинные патриоты? Так ли я должен мыслить?
О! этот случай золотой, чтобы очернить соперника и
врага в глазах государыни, строгой насчет нравственности, или запутать его в собственных сетях так, чтобы он
не мог уж вредить фавориту.
Не перешел ли этот письменный доказчик в третьи руки, к
врагу герцога!..
— Самсон покорился слабой, но лукавой женщине. Ум стоит телесной силы. Здоровье, сила душевная нужны нам, почтеннейший граф, особенно теперь, когда
враги наши действуют против нас всеми возможными способами, и явно и тайно. Я говорю —
враги наши, потому что своего дела
не отделяю от вашего.
Волынской блаженствует; он торжествует заранее и, смотря на все в волшебное стекло любви, видит в своем
враге ловкого, умного любимца императрицы. Они беседуют, шутят друг с другом, как будто никогда
не ссорились, и государыня утешается, что согласие водворилось между ними так скоро по манию ее воли.
Не могли ничего над ним и предостережения тайного друга, чтобы он берег себя более всего от себя ж. «Ваша любовь к княжне Лелемико погубит вас, — писал к нему аноним, — она известна уж вашим
врагам и служит им важнейшим орудием против вас».
— Пикни же он грубое словечко, я ему глаза выцарапаю; мой Петенька и сучку царскую выпустит — посмей-ка он тогда тронуть волоском! А вот быть по-нашему с Бироном; да я, господи прости! хочу скорей лишиться доброго имени, пускай называют меня шлюхой, неумойкой, такой-сякой, коли я
не увижу головы
врага нашего на плахе, а вот быть, быть и быть…
Иван, взглянув с презрением на последнего, кажется, говорит:
не оружие несешь ты на
врага, но щит против стрел его!
Кривых, темных путей
не избирали они для своих действий, даже против
врагов: в обществах, в сенате, в самом дворце, пред государынею, обличали они зло.
Стал труслив, как заяц,
не за себя — о! он до этого
не дошел и
не дойдет, я уверен в этом; но, сберегая честь и спокойствие молдаванки, дает над собою верх Бирону, попускает злейшему
врагу России грабить ее и губить.
Они пришли благодарить за ходатайство об них у государыни и вместе радоваться, что правое их дело начинает торжествовать. Когда б знали они, что обязаны своим освобождением молдаванской княжне! Волынской и
не принимает на себя успеха этого дела, а приписывает его только великодушию государыни. Беседа освятилась новою клятвою друзей действовать решительно против
врага России и, если он
не будет удален от управления государством, требовать, чтобы их опять отвели в крепость.
— Как это сделалось, боже мой! — говорил он. — Мог ли я подумать?.. Друг мой, благороднейший друг! Зачем вы ранее
не открылись мне? зачем вы так долго играли роль моего
врага, и я
не мог вас достойно оценить? Сколько унижений разного рода, сколько оскорблений от меня претерпели!
— Я несу вам предложение от самой государыни. Должен предупредить, что ваше согласие утвердит вас в милостях ее величества и послужит еще более к уничтожению вашего
врага и, следственно, к благополучию России.
Не могу также скрыть, что отказ ваш поведет вас к неприятным следствиям и что вы можете через него потерять едва ли
не все свои приобретения. Итак, счастие ваше и благоденствие России в ваших руках.
—
Не знаю, откуда ветер подул, но дело государственное взяло курс семейный, домашний. Ее величеству угодно было, совсем для меня неожиданно, позвать меня сейчас к себе. Воля ее передать вам, что она, желая согласить честь своей любимицы, княжны Лелемико, с ее благополучием и зная, что вы… Извините…
враги вас оклеветали… свидетельства слишком явные…
В декабре 1850 г., за день до праздника Рождества Христова, кафры первые начали войну, заманив англичан в засаду, и после стычки, по обыкновению, ушли в горы. Тогда началась не война, а наказание кафров, которых губернатор объявил уже
не врагами Англии, а бунтовщиками, так как они были великобританские подданные.
Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все-таки не объявлено, и совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: «Украл, дескать, но не на церковь иду, Христу
не враг» — вот что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом, ну а тогда, когда церковь станет на место государства, тогда трудно было бы ему это сказать, разве с отрицанием всей церкви на всей земле: «Все, дескать, ошибаются, все уклонились, все ложная церковь, я один, убийца и вор, — справедливая христианская церковь».
Неточные совпадения
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, //
Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку
враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно быть, богатырь».
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние
враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то
не по себе, так как о новом градоначальнике все еще
не было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и
не смели ни за какое дело приняться, потому что
не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Разума он
не признавал вовсе и даже считал его злейшим
врагом, опутывающим человека сетью обольщений и опасных привередничеств.
Ни в фигуре, ни даже в лице
врага человеческого
не усматривается особливой страсти к мучительству, а видится лишь нарочитое упразднение естества.
Яшенька, с своей стороны, учил, что сей мир, который мы думаем очима своима видети, есть сонное некое видение, которое насылается на нас
врагом человечества, и что сами мы
не более как странники, из лона исходящие и в оное же лоно входящие.