— Боже мой! какая азиатская гордость!.. Помилуйте, мы говорим у себя в
домашнем кабинете, а не в государственном. Если вам дружеская беседа не нравится, я скажу вам, как герцог курляндский…
Неточные совпадения
Домашний лазутчик кабинет-министра уж дал знать герцогу, чрез кого следовало, о склонности Артемия Петровича, проскочившей наружу в разговорах его с Тредьяковским и Зудою.
— И вот, наконец, — сказал Зуда, когда они возвращались в
кабинет, — ваш
домашний шпион у вас в руках! Я советовал бы вам допросить строжайше эту неблагодарную тварь.
Это уж не тот двусмысленный, сонный Эйхлер, которого мы видели с его дядей в
домашней канцелярии герцога, когда они допрашивали Мариулу; это не тот ротозей, который считал на небе звезды, толкнувшись с кабинет-министром на лестнице Летнего дворца; не тот умышленный разгильдяй, приходивший благодарить своего патрона за высокие к нему милости; это, правда, Эйхлер, племянник Липмана, кабинет-секретарь, но Эйхлер обновившийся.
Наступил роковой час. Прислали — кого ж? Подачкина — взять бывшего кабинет-министра из-под
домашнего ареста, чтобы до исполнения приговора держать его в крепости.
Неточные совпадения
Через минуту Самгин имел основание думать, что должно повториться уже испытанное им: он сидел в
кабинете у стола, лицом к свету, против него, за столом, помещался офицер, только обстановка
кабинета была не такой
домашней, как у полковника Попова, а — серьезнее, казенней.
В светлом, о двух окнах,
кабинете было по-домашнему уютно, стоял запах хорошего табака; на подоконниках — горшки неестественно окрашенных бегоний, между окнами висел в золоченой раме желто-зеленый пейзаж, из тех, которые прозваны «яичницей с луком»: сосны на песчаном обрыве над мутно-зеленой рекою. Ротмистр Попов сидел в углу за столом, поставленным наискось от окна, курил папиросу, вставленную в пенковый мундштук, на мундштуке — палец лайковой перчатки.
У отца не было
кабинета и никакой отдельной комнаты; в одном углу залы стояло
домашнее, Акимовой работы, ольховое бюро; отец все сидел за ним и что-то писал.
Аггей Никитич пошел за ним и в дверях
кабинета, между теми же двумя шкафами с narcotica и heroica, встретил пани Вибель, которая была одета далеко не по-домашнему и торопливо сказала ему:
Ночью, в то время как все его
домашние, утомленные бессонницей, заснули, он встал и, хотя в совершенном беспамятстве, но по какой-то машинальной привычке, отправился прямо в свой
кабинет и пришел умереть на моей постели.