Неточные совпадения
Итак: я совсем ничем не связан с корпусом и могу его оставить
в любую
минуту».
В эту
минуту Отте наклонил свою пышную волосатую с проседью голову к уху Михина и стал что-то шептать. Михин обернулся на дверь. Она была полуоткрыта, и десятки стриженых голов, сияющих глаз и разинутых ртов занимали весь прозор сверху донизу.
— Вам что надо? Чего вы здесь столпились? Марш по классам, заниматься! — И, захлопнув двери, он крикнул на Александрова: — А вы сию же
минуту марш
в карцер!
— Дети мои, — сказал мягко отец Михаил, — вы, я вижу, друг с другом никогда не договоритесь. Ты помолчи, ерш ершович, а вы, Любовь Алексеевна, будьте добры, пройдите
в столовую. Я вас задержу всего на пять
минут, а потом вы выкушаете у меня чая. И я вас провожу…
Счастливый обладатель этого сокровища не расставался с ним ни на
минуту и даже, ложась спать, укладывал его с собою
в постель.
Минут десять размышлял Александров о том, что могла бы означать эта буква Ц., поставленная
в самом конце письма так отдельно и таинственно. Наконец он решился обратиться за помощью
в разгадке к верному белокурому Панкову, явившемуся сегодня вестником такой великой радости.
Только спустя несколько
минут он сообразил, что иные, не выдержавши выпускных испытаний, остались
в старшем классе на второй год; другие были забракованы, признанные по состоянию здоровья негодными к несению военной службы; следующие пошли: кто побогаче —
в Николаевское кавалерийское училище; кто имел родню
в Петербурге —
в пехотные петербургские училища; первые ученики, сильные по математике, избрали привилегированные карьеры инженеров или артиллеристов; здесь необходимы были и протекция и строгий дополнительный экзамен.
Утром
в Химках прощание с сестрой Зиной, у которой он гостил
в летние каникулы. Здесь же, по соседству, визит семье Синельниковых. С большим трудом удалось ему улучить
минуту, чтобы остаться наедине с богоподобной Юленькой, но когда он потянулся к ней за знакомым, сладостным, кружащим голову поцелуем, она мягко отстранила его загорелой рукой и сказала...
Ярче всего сохранилась у него такая
минута: он стоит
в длинном широком белом коридоре; на нем легкая свободная куртка, застегнутая сбоку на крючки, а на плечах белые погоны с красным вензелем А.
В голове как шампанское. Скользит смутно одна опасливая мысль: так необыкновенно, так нетерпеливо волнуют эти счастливые
минуты, что, кажется, вдруг перегоришь
в ожидании, вдруг не хватит чего-то у тебя для самого главного, самого большого.
Но вот заиграл на правом фланге и их знаменитый училищный оркестр, первый
в Москве.
В ту же
минуту в растворенных настежь сквозных золотых воротах, высясь над толпою, показывается царь. Он
в светлом офицерском пальто, на голове круглая низкая барашковая шапка. Он величествен. Он заслоняет собою все окружающее. Он весь до такой степени исполнен нечеловеческой мощи, что Александров чувствует, как гнется под его шагами массивный дуб помоста.
Царь все ближе к Александрову. Сладкий острый восторг охватывает душу юнкера и несет ее вихрем, несет ее ввысь. Быстрые волны озноба бегут по всему телу и приподнимают ежом волосы на голове. Он с чудесной ясностью видит лицо государя, его рыжеватую, густую, короткую бороду, соколиные размахи его прекрасных союзных бровей. Видит его глаза, прямо и ласково устремленные
в него. Ему кажется, что
в течение
минуты их взгляды не расходятся. Спокойная, великая радость, как густой золотой песок, льется из его глаз.
Александров не отходил от Оленьки, упрямо и ревниво ловя
минуты, когда она освобождалась от очередного танцора. Он без ума был влюблен
в нее и сам удивлялся, почему не замечал раньше, как глубоко и велико это чувство.
Все дело
в сущем пустяке, который можно
в одну
минуту удалить.
В эту
минуту Александров почувствовал, что и он сам ссадил себе локоть. Подымаясь, он сказал шутливо, но с сочувствием...
Но ямщик не заставляет долго себя ждать. Через две
минуты дверь кабака распахивается и
в белых облаках, упруго взвивающихся вверх, показывается Фотоген Павлыч, почтительно провожаемый хромоногим половым
в белой рубахе и
в белых штанах.
Но уже показался дом-дворец с огромными ярко сияющими окнами. Фотоген въехал сдержанной рысью
в широкие старинные ворота и остановился у подъезда.
В ту
минуту, когда Рихтер передавал ему юнкерскую складчину, он спросил...
— О нет, нет, нет! Я благословляю судьбу и настойчивость моего ротного командира. Никогда
в жизни я не был и не буду до такой степени на верху блаженства, как сию
минуту, как сейчас, когда я иду
в полонезе рука об руку с вами, слышу эту прелестную музыку и чувствую…
Ах, как мучительно завидовал он
в эти тяжелые
минуты беззаботному и неутомимому, точно заводному, Жданову.
и бедный юнкер с каждой
минутой чувствует себя все более тяжелым, неуклюжим, некрасивым и робким. Классная дама,
в темно-синем платье, со множеством перламутровых пуговиц на груди и с рыбьим холодным лицом, давно уже глядит на него издали тупым, ненавидящим взором мутных глаз. «Вот тоже: приехал на бал, а не умеет ни танцевать, ни занимать свою даму. А еще из славного Александровского училища. Постыдились бы, молодой человек!»Ужасно много времени длится эта злополучная кадриль. Наконец она кончена.
Возвращаются они памятью и к последней
минуте, к отъезду из института. Когда спускались юнкера по широкой, растреллиевской лестнице
в прихожую, все воспитанницы облепили верхние перила, свешивая вниз русые, золотые, каштановые, рыжие, соломенные, черные головки.
— Это для того, — говорит он серьезно, — что необходимо сначала очистить зелье, ибо собирали его и приготовляли язычники-китайцы, и от их рук чай поганый.
В этом, по крайней мере, уверено все Замоскворечье. — Затем он опять наливает кипяток, но совсем немного, закутывает чайник толстой суконной покрышкой
в виде петуха, для того чтобы настоялся лучше, и спустя несколько
минут наливает его уже дополна. Эта церемония всегда смешит Зиночку.
Юнкера приходят на Чистые пруды почти
в два часа, всего без трех, четырех
минут.
В эту
минуту Александров представил Зиночке своего товарища...
— Оставьте, оставьте, не надо. Нехорошо так говорить. Что может быть хуже заочного, безответственного глумления. Нащекина умная, добрая и достойная особа. Не виновата же она
в том, что ей приходится строго исполнять все параграфы нашего институтского, полумонастырского устава. И мне тем более хочется заступиться за нее, что над ней так жестоко смеется… — она замолкает на
минуту, точно
в нерешительности, и вдруг говорит: — смеется мой рыцарь без страха и упрека.
Александров обернулся к своей даме, и она
в ту же
минуту посмотрела на него, и опять их глаза слились, утонули
в сладостном разговоре: «Любишь — люблю, люблю».
Александров поспешной рысью побежал ему навстречу и остановился как раз
в ту
минуту, когда Берди-Паша, легко соскочив со вспененной лошади, брал ее под уздцы.
Служители уже расставляли на площадке обеденные столы и табуретки. Никогда еще юнкера так охотно и быстро не собирались на призыв начальства, как
в этот раз. Через три
минуты они уже стояли навытяжку у своих столов, и все двести голов были с нетерпением устремлены
в ту сторону, с которой должен был показаться полковник Артабалевский.
Юнкер стоит, облокотившись на раму, и смотрит сквозь окно на училищный плац. Подходит Берди-Паша и упирается взглядом ему
в спину. Оба молчат очень долго,
минут десять, пятнадцать… Вдруг Паша нарушает тишину...
С мест не сходить, — чтобы через две
минуты снова крикнуть: — Батальон,
в ружье.
Берди-Паша был
в эти
минуты похож на знаменитого балетмейстера, управляющего отлично слаженным кордебалетом, на директора цирка, заставляющего массу нарядных лошадей однообразно делать сложные вольты, лансады и пируэты, на большого мальчишку, играющего своими раздвижными деревянными солдатиками, заставляя всю их сомкнутую группу разом сдвигаться и раздвигаться то сверху вниз, то слева направо.
Свита ушла и через
минуту вернулась назад, поддерживая с нежностью двух смазливых юнкеров, одетых
в роскошные женские одежды из простынь.
Но
в эту
минуту дверь широко раскрылась, и денщик
в мундире Ростовского полка,
в белых лайковых перчатках сказал...