Неточные совпадения
Александров перестал сочинять (что, впрочем, очень благотворно отозвалось на его последних
в корпусе выпускных экзаменах), но мысли его и фантазии еще долго не могли оторваться от воображаемого
писательского волшебного
мира, где все было блеск, торжество и победная радость. Не то чтобы его привлекали громадные гонорары и бешеное упоение всемирной славой, это было чем-то несущественным, призрачным и менее всего волновало. Но манило одно слово — «писатель», или еще выразительнее — «господин писатель».
Словом, никто уже
в писательском мире — и тогда, и позднее, за целых сорок лет — не имел такого «акцента», как Писемский, и только в последние годы Максим Горький не освободился от своего говора на «он», совершенно в таком роде, как говорят у нас в Нижнем мастеровые, мещане, мелкие лавочники, семинаристы.
Весь этот развал сезона дал мне вкусить тогдашнюю столичную жизнь в разных направлениях.
В писательский мир я уже был вхож, хотя еще с большими пробелами, в театральный также, публичные сборища посещал достаточно.
Неточные совпадения
Литературный, то есть
писательский,
мир лишен был возможности как-нибудь протестовать. Та скандальная перебранка, которой осрамили себя журналы
в 1863 году, не могла, конечно, способствовать единению работников пера.
Сделавшись присяжным педагогом и покровителем детских приютов, он дослужился до генеральского чина и затеял журнал, которому не придал никакой физиономии, кроме крайнего юдофобства. Слишком экономный, он отвадил от себя всех более талантливых сотрудников и кончил жизнь какого-то почти что Плюшкина
писательского мира. Его либерализм так выродился, что, столкнувшись с ним на рижском штранде (когда он был уже издатель"Наблюдателя"), я ему прямо высказал мое нежелание продолжать беседу
в его духе.
Не желая повторяться, я остановлюсь здесь на том, как Урусов, именно
в"Библиотеке"и у меня
в редакционной квартире, вошел
в жизнь
писательского мира и стал смотреть на себя как на литератора, развил
в себе любовь к театру, изящной словесности и искусству вообще, которую без участия
в журнале он мог бы и растратить гораздо раньше.
Рядом с Салтыковым Некрасов сейчас же выигрывал как литературный человек.
В нем чувствовался, несмотря на его образ жизни,"наш брат — писатель", тогда как на Салтыкова долгая чиновничья служба наложила печать чего-то совсем чуждого
писательскому миру, хотя он и был такой убежденный писатель и так любил литературу.
В этих воспоминаниях ядром будет по преимуществу
писательский мир и все, что с ним соприкасается, и вообще жизнь русской интеллигенции, насколько я к ней приглядывался и сам разделял ее судьбы.