Баржа — по воде, я — по бережку, бос, по
острому камню, по осыпям, да так от восхода солнца до ночи!
Он цепляется, падает грудью на
острый камень, а Каролина Фогельмейер сидит на корточках, в виде торговки, и лепечет: «Пирожки, пирожки, пирожки», — а там течет кровь, и сабли блестят нестерпимо…
Далеко оно было от него, и трудно старику достичь берега, но он решился, и однажды, тихим вечером, пополз с горы, как раздавленная ящерица по
острым камням, и когда достиг волн — они встретили его знакомым говором, более ласковым, чем голоса людей, звонким плеском о мертвые камни земли; тогда — как после догадывались люди — встал на колени старик, посмотрел в небо и в даль, помолился немного и молча за всех людей, одинаково чужих ему, снял с костей своих лохмотья, положил на камни эту старую шкуру свою — и все-таки чужую, — вошел в воду, встряхивая седой головой, лег на спину и, глядя в небо, — поплыл в даль, где темно-синяя завеса небес касается краем своим черного бархата морских волн, а звезды так близки морю, что, кажется, их можно достать рукой.
Неточные совпадения
Он усмехался, слушая наивные восторги, и опасливо смотрел через очки вниз. Спуск был извилист, крут, спускались на тормозах, колеса отвратительно скрежетали по щебню. Иногда серая лента дороги изгибалась почти под прямым углом; чернобородый кучер туго натягивал вожжи, экипаж наклонялся в сторону обрыва, усеянного
острыми зубами каких-то необыкновенных
камней. Это нервировало, и Самгин несколько раз пожалел о том, что сегодня Варвара разговорчива.
За иконой медленно двигались тяжеловесные, золотые и безногие фигуры попов, впереди их — седобородый, большой архиерей, на голове его — золотой пузырь, богато украшенный
острыми лучиками самоцветных
камней, в руке — длинный посох, тоже золотой.
Они донесли своему начальству, что приехали люди «с тоненьким и
острым хвостом, что они бросают гром, едят
камни, пьют огонь, который выходит дымом из носа, а носы у них, — прибавили они, — предлинные».
Выпивши, Степан Владимирыч принимается за колбасу, которая оказывается твердою, как
камень, соленою, как сама соль, и облеченною в такой прочный пузырь, что нужно прибегнуть к
острому концу ножа, чтобы проткнуть его.
К
острому концу верши привязывается
камень для погружения ее в воду.