Неточные совпадения
— Нюта! Нюточка! голубчик!.. Куда ты!..
вернись!
вернись, Христа
ради! — вдруг переполошившись, схватился старик вдогонку за дочерью. Словно ошалелый, выбежал он за калитку и, как был в одном халате, без шапки побежал по улице.
Свитка внимательно следил за выражением его лица и видел, как тревожно забегали его глаза по этим косым строчкам. «Бога
ради, где вы и что с вами?» — стояло в этой записке. «Эта ужасная неизвестность вконец измучила меня. Я просто голову теряю. Если вы
вернетесь в эту квартиру живы и здоровы, то Бога
ради, не медля ни одной минуты, сейчас же приезжайте к нам. Все равно в какое время, только приезжайте. Если же нельзя, то хоть уведомьте. Я жду. Ваша Т.»
Неточные совпадения
«Я виновата.
Вернись домой, надо объясниться.
Ради Бога приезжай, мне страшно».
Дома его ждала телеграмма из Антверпена. «Париж не
вернусь еду Петербург Зотова». Он изорвал бумагу на мелкие куски, положил их в пепельницу, поджег и, размешивая карандашом, дождался, когда бумага превратилась в пепел. После этого ему стало так скучно, как будто вдруг исчезла цель,
ради которой он жил в этом огромном городе. В сущности — город неприятный, избалован богатыми иностранцами, живет напоказ и обязывает к этому всех своих людей.
Ради Бога, не задерживай ни минуты Алексея Федоровича, он сейчас к тебе
вернется…
— Ах, не говорите таких ужасных слов, — перебила его Варвара Павловна, — пощадите меня, хотя… хотя
ради этого ангела… — И, сказавши эти слова, Варвара Павловна стремительно выбежала в другую комнату и тотчас же
вернулась с маленькой, очень изящно одетой девочкой на руках. Крупные русые кудри падали ей на хорошенькое румяное личико, на больше черные заспанные глаза; она и улыбалась, и щурилась от огня, и упиралась пухлой ручонкой в шею матери.
Дня за три до «Аскольдовой могилы» ставилась в первый раз какая-то обстановочная пьеса, и на утренней репетиции к Васе подошел реквизитор Гольдберг за приказаниями. Вася, только что
вернувшись из трактира Абакумыча, был навеселе и, вместе с нужными для спектакля вещами, шутки
ради, выписал двенадцать белых кошек. Перед началом спектакля явился в режиссерскую Гольдберг.