– Убирайся! – закричала она, топая ногами и подымая сжатые кулачонки.
– Но вдруг тон её голоса из злобного сразу стал детски-жалобным, и, поднося кулачонки к заплаканным глазам, она продолжала всхлипывая: – А мне так есть хочется, так хочется!..
Подскочит это к нему, а сам росточком-то ниже его, грудь выпятит, головёнку этак запрокинет и подступает, да ещё кулачонки отставит за спину и напирает на него, как кочет.