Неточные совпадения
Молодой
сон был нашим спасеньем в этом долгом пути. Убаюкиваемые неровной дорогой, ленивой трусцой лошадей, позваниваньем бубенцов и однообразием картин, мы проводили большую часть времени в полузабытьи. Засыпая иной раз при свете тусклой вечерней зари и просыпаясь темною ночью под шипенье легкой метели, я часто терял границу между
сном и действительностью.
Сны порой бывали теплые и
яркие, как действительность, холодная действительность походила на кошмарный
сон.
Но вдруг опять…
Сон это или действительность? Копыта наших лошадей гулко стучат по деревянной настилке моста… По обеим сторонам не камни, не река, не скалы с шумящими вверху деревьями, а перила моста и… фонари! Впереди какое-то двухэтажное здание с светящимися окнами и
яркие цепочки фонарных огоньков уходят в перспективу улицы…
Сны занимали в детстве и юности значительную часть моего настроения. Говорят, здоровый сон бывает без сновидений. Я, наоборот, в здоровом состоянии видел самые
яркие сны и хорошо их помнил. Они переплетались с действительными событиями, порой страшно усиливая впечатление последних, а иногда сами по себе действовали на меня так интенсивно, как будто это была сама действительность.
Тихими ночами лета море спокойно, как душа ребенка, утомленного играми дня, дремлет оно, чуть вздыхая, и, должно быть, видит какие-то
яркие сны, — если плыть ночью по его густой и теплой воде, синие искры горят под руками, синее пламя разливается вокруг, и душа человека тихо тает в этом огне, ласковом, точно сказка матери.
Но зачем так
ярки сны? Видит Елена Петровна, будто ночью забеспокоилась она о Саше и в темноте, босая, пошла к нему в комнату и увидела, что смятая постель пуста и уже охолодала. Подогнулись ноги, села на постель и тихо позвала:
Да, говори, королевна, // Так, чтобы
яркие сны предо мною текли, // Яркие сны небывалой страны.
Неточные совпадения
Райский все шел тихо, глядя душой в этот
сон: статуя и все кругом постепенно оживало, делалось
ярче… И когда он дошел до дома, созданная им женщина мало-помалу опять обращалась в Софью.
Вы ослеплены, объяты сладкими творческими
снами… вперяете неподвижный взгляд в небо: там наливается то золотом, то кровью, то изумрудной влагой Конопус,
яркое светило корабля Арго, две огромные звезды Центавра.
Полеты во
сне повторялись, причем каждый раз мне вспоминались прежние полеты, и я говорил себе с наслаждением: тогда это было только во
сне… А ведь вот теперь летаю же я и наяву… Ощущения были живы,
ярки, многосторонни, как сама действительность…
Наибольший успех полета обозначался достижением мельницы, с ее
яркими брызгами и шумом колес… Но если даже я летал только над двором или под потолком какого-то огромного зала, наполненного людьми, и тогда проснуться — значило испытать настоящее острое ощущение горя… Опять только
сон!.. Опять я тяжелый и несчастный…
Однажды ночью мне приснился
яркий и тяжелый
сон.