Неточные совпадения
Однажды отец с матерью долго ночью засиделись у Рыхлинских. Наконец сквозь дремоту я услышал грохот нашей брички во дворе, а через некоторое время совсем проснулся от необычайного ощущения: отец и мать, оба одетые, стояли в спальне и о чем-то горячо
спорили, забыв, очевидно, и о позднем
часе, и о спящих детях. Разговор шел приблизительно такой...
Я никогда не слышал между ними таких горячих
споров, да еще в такой
час, и, удивленный, я сел в своей постели. Заметив неожиданного слушателя, они оба обратились ко мне.
Мы вернулись в Ровно; в гимназии давно шли уроки, но гимназическая жизнь отступила для меня на второй план. На первом было два мотива. Я был влюблен и отстаивал свою веру. Ложась спать, в те промежуточные
часы перед сном, которые прежде я отдавал буйному полету фантазии в страны рыцарей и казачества, теперь я вспоминал милые черты или продолжал гарнолужские
споры, подыскивая аргументы в пользу бессмертия души. Иисус Навит и формальная сторона религии незаметно теряли для меня прежнее значение…
Припомнил Огнев свои разъезды по волостям, пикники, рыбные ловли, поездку всем обществом в девичий монастырь к игуменье Марфе, которая каждому из гостей подарила по бисерному кошельку, припомнил горячие, нескончаемые, чисто русские споры, когда спорщики, брызжа и стуча кулаками по столу, не понимают и перебивают друг друга, сами того не замечая, противоречат себе в каждой фразе, то и дело меняют тему и,
поспорив часа два-три, смеются:
Неточные совпадения
Но мы, ребята без печали, // Среди заботливых купцов, // Мы только устриц ожидали // От цареградских берегов. // Что устрицы? пришли! О радость! // Летит обжорливая младость // Глотать из раковин морских // Затворниц жирных и живых, // Слегка обрызнутых лимоном. // Шум,
споры — легкое вино // Из погребов принесено // На стол услужливым Отоном; //
Часы летят, а грозный счет // Меж тем невидимо растет.
Придет ли
час моей свободы? // Пора, пора! — взываю к ней; // Брожу над морем, жду погоды, // Маню ветрила кораблей. // Под ризой бурь, с волнами
споря, // По вольному распутью моря // Когда ж начну я вольный бег? // Пора покинуть скучный брег // Мне неприязненной стихии, // И средь полуденных зыбей, // Под небом Африки моей, // Вздыхать о сумрачной России, // Где я страдал, где я любил, // Где сердце я похоронил.
Быть можно дельным человеком // И думать о красе ногтей: // К чему бесплодно
спорить с веком? // Обычай деспот меж людей. // Второй Чадаев, мой Евгений, // Боясь ревнивых осуждений, // В своей одежде был педант // И то, что мы назвали франт. // Он три
часа по крайней мере // Пред зеркалами проводил // И из уборной выходил // Подобный ветреной Венере, // Когда, надев мужской наряд, // Богиня едет в маскарад.
Она вообще была малоречива, избегала
споров и только с пышной красавицей Алиной Телепневой да с Любой Сомовой беседовала
часами, рассказывая им — вполголоса и брезгливо морщась — о чем-то, должно быть, таинственном.
Кузина твоя увлеклась по-своему, не покидая гостиной, а граф Милари добивался свести это на большую дорогу — и говорят (это папа разболтал), что между ними бывали живые
споры, что он брал ее за руку, а она не отнимала, у ней даже глаза туманились слезой, когда он, недовольный прогулками верхом у кареты и приемом при тетках, настаивал на большей свободе, — звал в парк вдвоем, являлся в другие
часы, когда тетки спали или бывали в церкви, и, не успевая, не показывал глаз по неделе.