Неточные совпадения
Еще
в Житомире, когда я был во втором классе, был у нас учитель рисования, старый поляк Собкевич. Говорил он всегда по — польски или по — украински, фанатически любил свой предмет и считал его первой основой образования. Однажды, рассердившись за что-то на весь класс, он схватил с кафедры свой портфель,
поднял его высоко над головой и изо всей силы швырнул на пол. С сверкающими глазами, с гривой
седых волос над головой, весь охваченный гневом, он был похож на Моисея, разбивающего скрижали.
Неточные совпадения
Она опять вся забилась, как рыбка, треща крыльями
седла, выпростала передние ноги, но, не
в силах
поднять зада, тотчас же замоталась и опять упала на бок.
В дальнем углу залы, почти спрятавшись за отворенной дверью буфета, стояла на коленях сгорбленная
седая старушка. Соединив руки и
подняв глаза к небу, она не плакала, но молилась. Душа ее стремилась к богу, она просила его соединить ее с тою, кого она любила больше всего на свете, и твердо надеялась, что это будет скоро.
Когда все сели, Фока тоже присел на кончике стула; но только что он это сделал, дверь скрипнула, и все оглянулись.
В комнату торопливо вошла Наталья Савишна и, не
поднимая глаз, приютилась около двери на одном стуле с Фокой. Как теперь вижу я плешивую голову, морщинистое неподвижное лицо Фоки и сгорбленную добрую фигурку
в чепце, из-под которого виднеются
седые волосы. Они жмутся на одном стуле, и им обоим неловко.
Через два часа Клим Самгин сидел на скамье
в парке санатории, пред ним
в кресле на колесах развалился Варавка, вздувшийся, как огромный пузырь, синее лицо его, похожее на созревший нарыв, лоснилось, медвежьи глаза смотрели тускло, и было
в них что-то сонное, тупое. Ветер
поднимал дыбом поредевшие волосы на его голове, перебирал пряди
седой бороды, борода лежала на животе, который поднялся уже к подбородку его. Задыхаясь, свистящим голосом он понукал Самгина:
Дядя Яков действительно вел себя не совсем обычно. Он не заходил
в дом, здоровался с Климом рассеянно и как с незнакомым; он шагал по двору, как по улице, и, высоко
подняв голову, выпятив кадык, украшенный
седой щетиной, смотрел
в окна глазами чужого. Выходил он из флигеля почти всегда
в полдень,
в жаркие часы, возвращался к вечеру, задумчиво склонив голову, сунув руки
в карманы толстых брюк цвета верблюжьей шерсти.