Неточные совпадения
Страшные рассказы положительно подавляли наши детские души, и, возвращаясь из кухни вечером, мы с великим страхом проходили мимо темного отверстия печки, находившегося
в середине
коридора и почему-то никогда не закрывавшегося заслонками.
Я боялся оставаться один, боялся пройти по темному
коридору в кухню, боялся лечь
в постель.
Я просто видел все, что описывал автор: и маленького пастуха
в поле, и домик ксендза среди кустов сирени, и длинные
коридоры в школьном здании, где Фомка из Сандомира торопливо несет вычищенные сапога учителя, чтобы затем бежать
в класс, и взрослую уже девушку, застенчиво встречающую тоже взрослого и «ученого» Фому, бывшего своего ученика.
Под конец моего пребывания
в пансионе добродушный француз как-то исчез с нашего горизонта. Говорили, что он уезжал куда-то держать экзамен. Я был
в третьем классе гимназии, когда однажды,
в начале учебного года,
в узком
коридоре я наткнулся вдруг на фигуру, изумительно похожую на Гюгенета, только уже
в синем учительском мундире. Я шел с другим мальчиком, поступившим
в гимназию тоже от Рыхлинского, и оба мы радостно кинулись к старому знакомому.
После уроков, когда масса учеников быстро схлынула,
в опустевшем и жутко затихшем
коридоре осталась только угрюмая кучка обреченных. Вышел Журавский с ведомостью
в руках, Мина своей развалистой походкой последовал за ним. Увидев меня, Журавский остановился.
Мы подходили уже к выходной калитке, когда из
коридора, как бомба, вылетел Ольшанский; он ронял книги, оглядывался и на бегу доканчивал свой туалет. Впрочем,
в ближайший понедельник он опять был радостен и беспечен на всю неделю…
Я вышел, все еще унося с собой продолжение моего сна наяву. Но едва я устроился
в нише дверей и опять отдался течению своих мыслей, как
в перспективе
коридора показалась рослая фигура директора. Поравнявшись со мной, он остановился, кинул величавый взгляд с своей высоты и пролаял свою автоматическую фразу...
Впоследствии,
в минуты невольных уединений, когда я оглядывался на прошлое и пытался уловить, что именно
в этом прошлом определило мой жизненный путь,
в памяти среди многих важных эпизодов, влияний, размышлений и чувств неизменно вставала также и эта картина: длинный
коридор, мальчик, прижавшийся
в углублении дверей с первыми движениями разумной мечты о жизни, и огромная мундиро — автоматическая фигура с своею несложною формулой...
Впоследствии мне пришлось свести знакомство с этим помещением, и каждый раз, как сторож, побрякав ключами, удалялся и его шаги замирали
в гулком длинном
коридоре, — я вспоминал Янкевича и представлял себе, как ему, вероятно, было страшно, больному,
в этом одиночестве.
Вот стукнула далеко внизу выходная дверь на блоке, по
коридорам пробежали, толкаясь
в углах, тревожные и чуткие отголоски.
Топот усиливается, как прилив, потом становится реже, проходит огромный инспектор, Степан Яковлевич Рущевич, на дворе все стихает, только я все еще бегу по двору или вхожу
в опустевшие
коридоры с неприятным сознанием, что я уже опоздал и что Степан Яковлевич смотрит на меня тяжелым взглядом с высоты своего огромного роста.
Ковыляя своей изломанной походкой, он, как лодка на волнах, плывет
в полутьме
коридора вдоль темных вешалок и вдруг исчезает
в амбразуре классной двери.
Но его не видят. Тишина кажется еще безжизненнее и мертвее от ровного, неуловимого жужжания и вскрикиваний. Становится жутко, томительно, почти страшно. Хочется как будто проснуться, громко вскрикнуть, застучать, опрокинуть что-нибудь, вообще сделать что-нибудь такое, что промчалось бы по
коридорам, ринулось
в классные двери, наполнило бы все это здание грохотом, шумом, тревогой…
Дождливый осенний день. Большая перемена. За окнами каштаны взмахивают еще не опавшею, но уже поблекшей зеленью, косой дождь бьет по стеклам. На дворе играть
в мяч нельзя, многие не ушли домой завтракать,
коридоры кишат толпой, которая волнуется
в тесноте живою зыбью.
Его желтое лицо кажется особенно странным
в черной остроконечной мурмолке, на фоне черного воротника,
в сумеречном освещении
коридора.
Слово, кинутое так звонко, прямо
в лицо грозному учителю, сразу поглощает все остальные звуки. Секунда молчания, потом неистовый визг, хохот, толкотня. Исступление охватывает весь
коридор. К Самаревичу проталкиваются малыши, опережают его, становятся впереди, кричат: «бирка, бирка!» — и опять ныряют
в толпу. Изумленный, испуганный бедный маниак стоит среди этого живого водоворота, поворачивая голову и сверкая сухими, воспаленными глазами.
Раз
в неделю мы вваливались под вечер
в темные гулкие
коридоры, казавшиеся таинственными и незнакомыми при сомнительном свете сального огарка, который нес впереди Андриевский, и поднимались по лестницам, обмениваясь с добродушным словесником шутками и остротами.
Наутро я пошел
в гимназию, чтобы узнать об участи Кордецкого. У Конахевича — увы! — тоже была переэкзаменовка по другому предмету. Кордецкий срезался первый. Он вышел из класса и печально пожал мне руку. Выражение его лица было простое и искренне огорченное. Мы вышли из
коридора, и во дворе я все-таки не удержался: вынул конверт.
Неточные совпадения
В то время когда он шел по
коридору, мальчик отворил дверь во второй денник налево, и Вронский увидел рыжую крупную лошадь и белые ноги.
В четвертом часу он услыхал шаги по
коридору и выглянул
в дверь.
Дворяне и
в большой и
в малой зале группировались лагерями, и, по враждебности и недоверчивости взглядов, по замолкавшему при приближении чуждых лиц говору, по тому, что некоторые, шепчась, уходили даже
в дальний
коридор, было видно, что каждая сторона имела тайны от другой.
В светлом
коридоре никого не было, кроме капельдинера и двух лакеев с шубами на руках, слушавших у двери.
— Здорово, Василий, — говорил он,
в шляпе набекрень проходя по
коридору и обращаясь к знакомому лакею, — ты бакенбарды отпустил? Левин — 7-й нумер, а? Проводи, пожалуйста. Да узнай, граф Аничкин (это был новый начальник) примет ли?