Неточные совпадения
Буду вполне откровенен: абсолютно точного решения задачи счастья нет еще и у нас: два раза в
день — от 16 до 17 и от 21 до 22
единый мощный организм рассыпается на отдельные клетки: это установленные Скрижалью Личные Часы.
Но первое: я не способен на шутки — во всякую шутку неявной функцией входит ложь; и второе:
Единая Государственная Наука утверждает, что жизнь древних была именно такова, а
Единая Государственная Наука ошибаться не может. Да и откуда тогда было бы взяться государственной логике, когда люди жили в состоянии свободы, то есть зверей, обезьян, стада. Чего можно требовать от них, если даже и в наше время откуда-то со
дна, из мохнатых глубин, — еще изредка слышно дикое, обезьянье эхо.
Да, это была торжественная литургия
Единому Государству, воспоминание о крестных днях-годах Двухсотлетней Войны, величественный праздник победы всех над одним, суммы над единицей…
Но вот что: если этот мир — только мой, зачем же он в этих записях? Зачем здесь эти нелепые «сны», шкафы, бесконечные коридоры? Я с прискорбием вижу, что вместо стройной и строго математической поэмы в честь
Единого Государства — у меня выходит какой-то фантастический авантюрный роман. Ах, если бы и в самом
деле это был только роман, а не теперешняя моя, исполненная иксов, и падений, жизнь.
И с этой вершины — там, на
дне, где ничтожными червями еще копошится нечто, уцелевшее в нас от дикости предков, — с этой вершины одинаковы: и противозаконная мать — О, и убийца, и тот безумец, дерзнувший бросить стихом в
Единое Государство; и одинаков для них суд: довременная смерть.
Нужно ли говорить, что у нас и здесь, как во всем, — ни для каких случайностей нет места, никаких неожиданностей быть не может. И самые выборы имеют значение скорее символическое: напомнить, что мы
единый, могучий миллионноклеточный организм, что мы — говоря словами «Евангелия» древних —
единая Церковь. Потому что история
Единого Государства не знает случая, чтобы в этот торжественный
день хотя бы один голос осмелился нарушить величественный унисон.
Я с трудом держу перо в руках: такая неизмеримая усталость после всех головокружительных событий сегодняшнего утра. Неужели обвалились спасительные вековые стены
Единого Государства? Неужели мы опять без крова, в диком состоянии свободы — как наши далекие предки? Неужели нет Благодетеля? Против… в
День Единогласия — против? Мне за них стыдно, больно, страшно. А впрочем, кто «они»? И кто я сам: «они» или «мы» — разве я — знаю?
Ну пусть эти случаи даже слишком редки; все равно, главным правилом будет у меня — не рисковать ничем, и второе — непременно в день хоть сколько-нибудь нажить сверх минимума, истраченного на мое содержание, для того чтобы ни
единого дня не прерывалось накопление.
Потому отпиши беспременно,
единого дня не медля, на мое имя в Саратов, в гостиницу Голубова, для того, что там я располагаю пристать, а в Саратов намерение имею сплыть из Казани на пароходе после завтрашнего числа.
Судия же пред светом и пред поставившим его судиею да оправдится
едиными делами [Г. Дикинсон, имевший участие в бывшей в Америке перемене и тем прославившийся, будучи после в Пенсильвании президентом, не возгнушался сражаться с наступавшими на него.
Неточные совпадения
Блеснет заутра луч денницы // И заиграет яркий
день; // А я, быть может, я гробницы // Сойду в таинственную сень, // И память юного поэта // Поглотит медленная Лета, // Забудет мир меня; но ты // Придешь ли,
дева красоты, // Слезу пролить над ранней урной // И думать: он меня любил, // Он мне
единой посвятил // Рассвет печальный жизни бурной!.. // Сердечный друг, желанный друг, // Приди, приди: я твой супруг!..»
Когда бы жизнь домашним кругом // Я ограничить захотел; // Когда б мне быть отцом, супругом // Приятный жребий повелел; // Когда б семейственной картиной // Пленился я хоть миг
единой, — // То, верно б, кроме вас одной, // Невесты не искал иной. // Скажу без блесток мадригальных: // Нашед мой прежний идеал, // Я, верно б, вас одну избрал // В подруги
дней моих печальных, // Всего прекрасного в залог, // И был бы счастлив… сколько мог!
И я, в закон себе вменяя // Страстей
единый произвол, // С толпою чувства
разделяя, // Я музу резвую привел // На шум пиров и буйных споров, // Грозы полуночных дозоров; // И к ним в безумные пиры // Она несла свои дары // И как вакханочка резвилась, // За чашей пела для гостей, // И молодежь минувших
дней // За нею буйно волочилась, // А я гордился меж друзей // Подругой ветреной моей.
Взял он его про запас, на торжественный случай, чтобы, если случится великая минута и будет всем предстоять
дело, достойное на передачу потомкам, то чтобы всякому, до
единого, козаку досталось выпить заповедного вина, чтобы в великую минуту великое бы и чувство овладело человеком.
Скорби, скорби искал я на
дне его, скорби и слез, и вкусил и обрел; а пожалеет нас тот, кто всех пожалел и кто всех и вся понимал, он
единый, он и судия.