Неточные совпадения
Никогда Россия
не была в столь бедственном положении, как в начале семнадцатого столетия: внешние
враги, внутренние раздоры, смуты бояр, а более всего совершенное безначалие — все угрожало неизбежной погибелью земле русской.
— За труса Копычинского, — продолжал Кирша, — они бы
не вступились, да он уверил их, что ты
враг поляков и везешь казну в Нижний Новгород.
— Верные смоляне! — сказал Юрий, оставшись один. — Для чего я
не мог погибнуть вместе с вами! Вы положили головы за вашу родину, а я… я клялся в верности тому, чей отец, как лютый
враг, разоряет землю русскую!
— Нет, — сказала она, отталкивая руку запорожца, — нет!.. покойная мать моя завещала мне возлагать всю надежду на господа, а ты — колдун; языком твоим говорит
враг божий,
враг истины. Отойди, оставь меня, соблазнитель, — я
не верю тебе! А если б и верила, то что мне в этой радости, за которую
не могу и
не должна благодарить Спасителя и матерь его, Пресвятую Богородицу!
С тех пор из уклончивых придворных они превратились в величайших, хотя и вовсе
не опасных,
врагов правительства.
— Ну, дорогие гости! — сказал он. — Этот кубок должен всех обойти. Кто пьет из него, — прибавил он, бросив грозный взгляд на Юрия, — тот друг наш; кто
не пьет, тот
враг и супостат! За здравие светлейшего, державнейшего Сигизмунда, короля польского и царя русского! Да здравствует!
Кирша был удалой наездник, любил подраться, попить, побуянить; но и в самом пылу сражения щадил безоружного
врага,
не забавлялся, подобно своим товарищам, над пленными, то есть
не резал им ни ушей, ни носов, а только, обобрав с ног до головы и оставив в одной рубашке, отпускал их на все четыре стороны.
Милославский был свидетелем минутной славы отечества; он сам с верными дружинами под предводительством юноши-героя, бессмертного Скопина, громил
врагов России; он
не знал тогда страданий безнадежной любви; веселый, беспечный юноша, он любил бога, отца, святую Русь и ненавидел одних
врагов ее; а теперь…
Мы говорили уже, что он полагал почти священной обязанностью мстить за нанесенную обиду и, следовательно,
не сомневался, что Юрий, узнав о злодейском умысле боярина Кручины, сделается навсегда непримиримым
врагом его, то есть при первом удобном случае постарается отправить его на тот свет.
Благословляя его охладевшею уже рукою, он сказал: «Юрий! держись веры православной;
не своди дружбы с
врагами нашего отечества и
не забывай, что Милославские всегда стояли грудью за правду и святую Русь!»
Великое дело, с малым и необученным войском устоять против бесчисленных
врагов… но господь укрепит десницу рабов своих, хотя, по тяжким грехам нашим, мы недостойны, чтоб свершилось над нами сие чудо, и поистине
не должны надеяться… но милосердие всевышнего неистощимо.
Каждый знаменитый боярин и воевода пожелает быть царем русским; начнутся крамолы, восстанут новые самозванцы, пуще прежнего польется кровь христианская, и отечество наше, обессиленное междоусобием,
не могущее противустать сильному
врагу, погибнет навеки; и царствующий град, подобно святому граду Киеву, соделается достоянием иноверцев и отчиною короля свейского или
врага нашего, Сигизмунда, который теперь предлагает нам сына своего в законные государи, а тогда пришлет на воеводство одного из рабов своих.
Не верьте Сигизмунду: он вечный и непримиримый
враг наш;
не страшитесь поляков — их многочисленная рать страшна для одних безоружных жителей московских.
— Прощай, боярин! — сказал Минин. — Дай бог тебе счастия!
Не знаю отчего, а мне все сдается, что я увижу тебя опять
не в монашеской рясе, а с мечом в руках, и
не в святой обители, а на ратном поле против общих
врагов наших.
Взгляни вокруг себя, вопроси эти полуразрушенные стены, пожженные дома, могилы иноков, падших в кровавой битве с
врагом веры православной, и если их безмолвный ответ
не напомнит тебе долга твоего, то ты
не сын Димитрия!
Ступай в стан князя Пожарского, ополчись оружием земным против общего
врага нашего и, если господь
не благоволит украсить чело твое венцом мученика, то по окончании брани возвратись в обитель нашу для принятия ангельского образа и служения господу
не с оружием в руках, но в духе кротости, смирения и любви.
Сражайся как сын Милославского, но щади безоружного
врага,
не проливай напрасно крови человеческой.
Юрий стал рассказывать, как он любил ее,
не зная, кто она, как несчастный случай открыл ему, что его незнакомка — дочь боярина Кручины; как он, потеряв всю надежду быть ее супругом и связанный присягою, которая препятствовала ему восстать противу
врагов отечества, решился отказаться от света; как произнес обет иночества и, повинуясь воле своего наставника, Авраамия Палицына, отправился из Троицкой лавры сражаться под стенами Москвы за веру православную; наконец, каким образом он попал в село Кудиново и для чего должен был назвать ее своей супругою.
Одна половина гарнизона, находившаяся под командою пана Будилы, вышла на сторону князя Пожарского и встречена была
не ожесточенным неприятелем, но человеколюбивым войском, которое поспешило накормить и успокоить, как братьев, тех самых людей, коих накануне называло своими
врагами.
— Ну, вот видишь, боярин, — сказал знаменитый гражданин нижегородский, — я
не пророк, а предсказание мое сбылось. Сердце в нас вещун, Юрий Дмитрич! Прощаясь с тобою в Нижнем, я головой бы моей поручился, что увижу тебя опять на поле ратном против общего
врага нашего, и
не в монашеской рясе, а с мечом в руках. Когда ты прибыл к нам в стан, то я напоминал тебе об этом, да ты что-то мне отвечал так чудно, боярин, что я вовсе
не понял твоих речей.
— Нет, отец мой! я
не обманул тебя: я
не был женат, когда клялся посвятить себя безбрачной жизни;
не помышлял нарушить этот обет, данный пред гробом святого угодника божия, — и мог ли я думать, что на другой же день назову моей супругою дочь злейшего
врага моего — боярина Кручины-Шалонского?
Всевышний помог нам очистить Москву, но, победив внешних
врагов, мы
не спасли еще от гибели наше отечество.
Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все-таки не объявлено, и совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: «Украл, дескать, но не на церковь иду, Христу
не враг» — вот что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом, ну а тогда, когда церковь станет на место государства, тогда трудно было бы ему это сказать, разве с отрицанием всей церкви на всей земле: «Все, дескать, ошибаются, все уклонились, все ложная церковь, я один, убийца и вор, — справедливая христианская церковь».
Неточные совпадения
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, //
Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку
враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно быть, богатырь».
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние
враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то
не по себе, так как о новом градоначальнике все еще
не было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и
не смели ни за какое дело приняться, потому что
не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Разума он
не признавал вовсе и даже считал его злейшим
врагом, опутывающим человека сетью обольщений и опасных привередничеств.
Ни в фигуре, ни даже в лице
врага человеческого
не усматривается особливой страсти к мучительству, а видится лишь нарочитое упразднение естества.
Яшенька, с своей стороны, учил, что сей мир, который мы думаем очима своима видети, есть сонное некое видение, которое насылается на нас
врагом человечества, и что сами мы
не более как странники, из лона исходящие и в оное же лоно входящие.