Он видел, как все, начиная с детских, неясных грез его, все мысли и мечты его, все, что он выжил жизнию, все, что вычитал в книгах, все, об чем уже и забыл давно, все одушевлялось, все складывалось, воплощалось, вставало перед ним в колоссальных формах и образах, ходило, роилось кругом него; видел, как раскидывались перед ним волшебные, роскошные сады, как слагались и разрушались в глазах его целые города, как целые кладбища высылали ему своих мертвецов, которые начинали жить сызнова, как приходили, рождались и отживали в глазах его целые племена и народы, как воплощалась, наконец, теперь, вокруг болезненного одра его, каждая мысль его, каждая бесплотная греза, воплощалась почти
в миг зарождения; как, наконец, он мыслил не бесплотными идеями, а целыми мирами, целыми созданиями, как он носился, подобно пылинке, во всем этом бесконечном, странном, невыходимом мире и как вся эта жизнь, своею мятежною независимостью, давит, гнетет его и преследует его вечной, бесконечной иронией; он слышал, как он умирает, разрушается в пыль и прах, без воскресения, на веки веков; он хотел бежать, но не было угла во всей вселенной, чтоб укрыть его.
Неточные совпадения
Он начал припоминать ее слова. Все, что она говорила ему, еще звучало
в ушах его, как музыка, и сердце любовно отдавалось глухим, тяжелым ударом на каждое воспоминание, на каждое набожно повторенное ее слово… На
миг мелькнуло
в уме его, что он видел все это во сне. Но
в тот же
миг весь состав его изныл
в замирающей тоске, когда впечатление ее горячего дыхания, ее слов, ее поцелуя наклеймилось снова
в его воображении. Он закрыл глаза и забылся. Где-то пробили часы; становилось поздно; падали сумерки.
Вместе с сознанием воротилась и память, и сердце его дрогнуло, когда
в один
миг пережил он воспоминанием всю прошлую ночь.
Была минута, когда он почти чувствовал смерть и готов был встретить ее как светлую гостью: так напряглись его впечатления, таким могучим порывом закипела по пробуждении вновь его страсть, таким восторгом обдало душу его, что жизнь, ускоренная напряженною деятельностью, казалось, готова была перерваться, разрушиться, истлеть
в один
миг и угаснуть навеки.
Голос то возвышался, то опадал, судорожно замирая, словно тая про себя и нежно лелея свою же мятежную муку ненасытимого, сдавленного желания, безвыходно затаенного
в тоскующем сердце; то снова разливался соловьиною трелью и, весь дрожа, пламенея уже несдержимою страстию, разливался
в целое море восторгов,
в море могучих, беспредельных, как первый
миг блаженства любви, звуков.
Ордынов уже вышел из комнаты на первый оклик ее, и едва понял он, что входит к хозяевам. Перед ним отворилась дверь, и, ясна как солнце, заблестела ему золотая улыбка чудной его хозяйки.
В этот
миг он не видал, не слыхал никого, кроме ее. Мгновенно вся жизнь, вся радость его слились
в одно
в его сердце —
в светлый образ его Катерины.
Все пламя, весь пожар, пламеневший
в груди его, словно истлели и угасли
в один
миг и на один
миг; он с смущением опустил глаза и боялся смотреть на нее.
Проклятый дощаник слабо колыхался под нашими ногами…
В миг кораблекрушения вода нам показалась чрезвычайно холодной, но мы скоро обтерпелись. Когда первый страх прошел, я оглянулся; кругом, в десяти шагах от нас, росли тростники; вдали, над их верхушками, виднелся берег. «Плохо!» — подумал я.
Лариса глянула на нее, подмигнула ей, и Валерии вдруг стало весело и забавно. Лариса поднялась, пошевелила плечами, — и
в миг все четыре сестры закружились в неистовом радении, внезапно объятые шальною пошавою, горланя за Дарьею глупые слова новых да новых частушек, одна другой нелепее и бойчее. Сестры были молоды, красивы, голоса их звучали звонко и дико — ведьмы на Лысой горе позавидовали бы этому хороводу.
Ты такова, сердитая девчонка!.. // О! о!.. я справлюсь. Нет! я не стерплю // Такой обиды… отомщу… увидишь… // Теперь не жди себе спасенья. // Скорее эти стены все заплачут, // Чем я, твой стон услышав; так, скорей, // Скорей земля расступится, чтоб
в миг // Испанию со мною поглотить, чем сердце // Мое расступится, чтобы впустить одно // Лишь чувство сожаленья… ты увидишь, // Каков Соррини!.. он просить умеет, // Умеет и приказывать как надо.
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение на всех разом, вдруг. Вся группа должна переменить положение
в один
миг ока. Звук изумления должен вырваться у всех женщин разом, как будто из одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть весь эффект.
Трубят рога охотничьи, // Помещик возвращается // С охоты. Я к нему: // «Не выдай! Будь заступником!» // —
В чем дело? — Кликнул старосту // И
мигом порешил: // — Подпаска малолетнего // По младости, по глупости // Простить… а бабу дерзкую // Примерно наказать! — // «Ай, барин!» Я подпрыгнула: // «Освободил Федотушку! // Иди домой, Федот!»
В одну опустит
в неводе, //
В другую
мигом вытянет — // И водки поднесет.
Остатком — медью — шевеля, // Подумал
миг, зашел
в кабак // И молча кинул на верстак // Трудом добытые гроши // И, выпив, крякнул от души, // Перекрестил на церковь грудь.
Мы сели верхом; Вернер уцепился за поводья обеими руками, и мы пустились, —
мигом проскакали мимо крепости через слободку и въехали
в ущелье, по которому вилась дорога, полузаросшая высокой травой и ежеминутно пересекаемая шумным ручьем, через который нужно было переправляться вброд, к великому отчаянию доктора, потому что лошадь его каждый раз
в воде останавливалась.