Неточные совпадения
Детей у него была
одна только дочь, Наташа, ребенок тремя
годами моложе меня.
Как глупо тосковать и жалеть о тебе на двадцать пятом
году жизни и, умирая, вспомянуть только об
одном тебе с восторгом и благодарностию!
Все шло хорошо; но на шестом
году его службы случилось ему в
один несчастный вечер проиграть все свое состояние.
Князь воспользовался этим достоинством вполне: после первого
года брака он оставил жену свою, родившую ему в это время сына, на руках ее отца-откупщика в Москве, а сам уехал служить в — ю губернию, где выхлопотал, через покровительство
одного знатного петербургского родственника, довольно видное место.
Уверяли, что Николай Сергеич, разгадав характер молодого князя, имел намерение употребить все недостатки его в свою пользу; что дочь его Наташа (которой уже было тогда семнадцать
лет) сумела влюбить в себя двадцатилетнего юношу; что и отец и мать этой любви покровительствовали, хотя и делали вид, что ничего не замечают; что хитрая и «безнравственная» Наташа околдовала, наконец, совершенно молодого человека, не видавшего в целый
год, ее стараниями, почти ни
одной настоящей благородной девицы, которых так много зреет в почтенных домах соседних помещиков.
Сама же Наташа, так оклеветанная, даже еще целый
год спустя, не знала почти ни
одного слова из всех этих наговоров и сплетней: от нее тщательно скрывали всю историю, и она была весела и невинна, как двенадцатилетний ребенок.
— И, ангел мой, что прощаться, далекий ли путь! На тебя хоть ветер подует; смотри, какая ты бледненькая. Ах! да ведь я и забыла (все-то я забываю!) — ладонку я тебе кончила; молитву зашила в нее, ангел мой; монашенка из Киева научила прошлого
года; пригодная молитва; еще давеча зашила. Надень, Наташа. Авось господь бог тебе здоровья пошлет.
Одна ты у нас.
Алеша без характера, легкомыслен, чрезвычайно нерассудителен, в двадцать два
года еще совершенно ребенок и разве только с
одним достоинством, с добрым сердцем, — качество даже опасное при других недостатках.
Ведь я уж сколько
лет один маюсь, — день да ночь — сутки прочь, а старого не забыл. Не забывается! А ты-то, ты-то?
— Нет, видишь, Ваня, — продолжала она, держа
одну свою ручку на моем плече, другою сжимая мне руку, а глазками заискивая в моих глазах, — мне показалось, что он был как-то мало проникнут… он показался мне таким уж mari [мужем (франц.)], — знаешь, как будто десять
лет женат, но все еще любезный с женой человек.
Я знал
одного антрепренера, издававшего уже третий
год одну многотомную книгу. У него я часто доставал работу, когда нужно было поскорей заработать сколько-нибудь денег. Платил он исправно. Я отправился к нему, и мне удалось получить двадцать пять рублей вперед, с обязательством доставить через неделю компилятивную статью. Но я надеялся выгадать время на моем романе. Это я часто делал, когда приходила крайняя нужда.
Был я знаком когда-то с
одной барыней; была она не первой молодости, а так
лет двадцати семи-восьми; красавица первостепенная, что за бюст, что за осанка, что за походка!
Я еще и теперь задыхаюсь при
одном воспоминании, хотя тому уже много
лет.
Иногда он вдруг принимался утешать ее, говорил, что едет только на месяц или много что на пять недель, что приедет
летом, тогда будет их свадьба, и отец согласится, и, наконец, главное, что ведь он послезавтра приедет из Москвы, и тогда целых четыре дня они еще пробудут вместе и что, стало быть, теперь расстаются на
один только день…
— Ее мать была дурным и подлым человеком обманута, — произнес он, вдруг обращаясь к Анне Андреевне. — Она уехала с ним от отца и передала отцовские деньги любовнику; а тот выманил их у нее обманом, завез за границу, обокрал и бросил.
Один добрый человек ее не оставил и помогал ей до самой своей смерти. А когда он умер, она, два
года тому назад, воротилась назад к отцу. Так, что ли, ты рассказывал, Ваня? — спросил он отрывисто.
А мне ты снилась чуть не каждую ночь, и каждую ночь ты ко мне приходила, и я над тобой плакал, а
один раз ты, как маленькая, пришла, помнишь, когда еще тебе только десять
лет было и ты на фортепьяно только что начинала учиться, — пришла в коротеньком платьице, в хорошеньких башмачках и с ручками красненькими… ведь у ней красненькие такие ручки были тогда, помнишь, Аннушка? — пришла ко мне, на колени села и обняла меня…
— Ты только испишешься, Ваня, — говорит она мне, — изнасилуешь себя и испишешься; а кроме того, и здоровье погубишь. Вон С***, тот в два
года по
одной повести пишет, а N* в десять
лет всего только
один роман написал. Зато как у них отчеканено, отделано! Ни
одной небрежности не найдешь.
Тринадцать
лет, как он расстался в Париже с Смитихой и бросил ее, но все эти тринадцать
лет он неуклонно следил за нею, знал, что она живет с Генрихом, про которого сегодня рассказывали, знал, что у ней Нелли, знал, что сама она больна; ну,
одним словом, все знал, только вдруг и потерял нитку.
Он, конечно, умер; но от
одной из кузин его (теперь за
одним булочником здесь, в Петербурге), страстно влюбленной в него прежде и продолжавшей любить его
лет пятнадцать сряду, несмотря на толстого фатера-булочника, с которым невзначай прижила восьмерых детей, — от этой-то кузины, говорю, я и успел, через посредство разных многословных маневров, узнать важную вещь: Генрих писал по-немецкому обыкновению письма и дневники, а перед смертью прислал ей кой-какие свои бумаги.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать
лет живу на службе; ни
один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Хлестаков, молодой человек
лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, —
один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три
года, так считаю я, // Неделя за неделею, //
Одним порядком шли, // Что
год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько
лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает, а платит
одни труды верно и щедро.
Кутейкин. Так у нас
одна кручина. Четвертый
год мучу свой живот. По сесть час, кроме задов, новой строки не разберет; да и зады мямлит, прости Господи, без складу по складам, без толку по толкам.