Неточные совпадения
Но слушатели городка N* не
жаловали высоких материй и становились все реже и реже.
И ведь добро бы остроумие было, хоть бы остроумием, шельмец, обладал, — ну, я бы тогда согласился,
пожалуй, скрепя сердце, для остроумия-то, а то ведь и остроумия нет никакого!
— А кто вас тянул к дядюшке? Сидели бы там, где-нибудь у себя, коли было где сесть! Нет, батюшка, тут, я вам скажу, ученостью мало возьмете, да и никакой дядюшка вам не поможет; попадете в аркан! Да я у них похудел в одни сутки. Ну, верите ли, что я у них похудел? Нет, вы, я вижу, не верите. Что ж,
пожалуй, бог с вами, не верьте.
Не поздравь — обидеться может, а поздравь —
пожалуй, и в насмешку примет.
Надену мундир, затянусь, неравно чихну — все пуговицы и отлетят, да еще,
пожалуй, при высшем начальстве, да, оборони бог, за пашквиль сочтут — что тогда?» Ну, скажите, батюшка, ну что я тут смешного сказал?
— Видите ли, — начал я, несколько путаясь, — оно, может быть, и некстати теперь, но я,
пожалуй, готов сообщить.
Ну и, наконец, гостит у нас, видишь ли, одна Татьяна Ивановна,
пожалуй, еще будет нам дальняя родственница — ты ее не знаешь, — девица, немолодая — в этом можно признаться, но… с приятностями девица; богата, братец, так, что два Степанчикова купит; недавно получила, а до тех пор горе мыкала.
Почтение наше всенижайшее, сударь;
пожалуйте ручку.
— То-то, батюшка! Коли я шут, так и другой кто-нибудь тут! А вы меня уважайте: я еще не такой подлец, как вы думаете. Оно, впрочем,
пожалуй, и шут. Я — раб, моя жена — рабыня, к тому же, польсти, польсти! вот оно что: все-таки что-нибудь выиграешь, хоть ребятишкам на молочишко. Сахару, сахару-то побольше во все подсыпайте, так оно и здоровее будет. Это я вам, батюшка, по секрету говорю; может, и вам понадобится. Фортуна заела, благодетель, оттого я и шут.
— Ах, батюшка! да фамилья-то моя,
пожалуй что, и Ежевикин, да что в том толку? Вот уже девятый год без места сижу — так и живу себе, по законам природы. А детей-то, детей-то у меня, просто семейство Холмских! Точно как по пословице: у богатого — телята, а у бедного — ребята…
Пусть изобразят этого сельского мудреца в простоте своей,
пожалуй, хоть даже в лаптях — я и на это согласен, — но преисполненного добродетелями, которым — я это смело говорю — может позавидовать даже какой-нибудь слишком прославленный Александр Македонский.
Пусть изобразят этого мужика,
пожалуй, обремененного семейством и сединою, в душной избе,
пожалуй, еще голодного, но довольного, не ропщущего, но благословляющего свою бедность и равнодушного к золоту богача.
Пусть сам богач, в умилении души, принесет ему наконец свое золото; пусть даже при этом случае произойдет соединение добродетели мужика с добродетелями его барина и,
пожалуй, еще вельможи.
Пожалуй, еще подумают, что я льщу вам моим молчанием; а я не хочу, чтоб какой-нибудь молокосос мог принять меня за вашего прихлебателя!
—
Пожалуйте к дяденьке! — проговорил он унылым голосом.
Я же груб, без воспитания,
пожалуй, еще такое тяпну, сдуру-то, что и сам потом не рад буду.
— Фома, я,
пожалуй, скажу…
— Ну, да
пожалуй, Фома, я готов… я даже горжусь… Только как же это, Фома, ни с того ни с сего: «здравствуйте, ваше превосходительство»? Ведь это нельзя…
— Гм! Надо ожидать больших перемен, — прибавил он, задумываясь, — Теперь Егор Ильич готов молиться Фоме. Чего доброго,
пожалуй, и женится, из умиления души, — прибавил он сквозь зубы.
— Конечно, если смотреть с вашей точки зрения, то,
пожалуй, выйдет, что вы сделаете самое великодушное дело, женясь на Татьяне Ивановне, — отвечал я с саркастическою улыбкою.
— Натурально, поздно! Но тут-то и надо работать, чтоб этого не было. Для чего ж я и прошу вашего содействия? Одному мне трудно, а вдвоем мы уладим дело и настоим, чтоб Егор Ильич не делал предложения. Надобно помешать всеми силами,
пожалуй, в крайнем случае, поколотить Фому Фомича и тем отвлечь всеобщее внимание, так что им будет не до свадьбы. Разумеется, это только в крайнем случае; я говорю для примера. В этом-то я на вас и надеюсь.
— Эх, брат, уж и так кричат, что я о нравственности моих людей не забочусь!
Пожалуй, еще завтра пожалуется на меня, что я не выслушал, и тогда…
— Ну, так кончайте же с ним поскорее!
Пожалуй, и я помогу. Взойдемте наверх. Что он такое? чего ему? — сказал я, когда мы вошли в комнаты.
— Ну, да уж ты молчи, Григорий! Фома тоже одобрил… то есть не то чтоб одобрил, а, видишь, какое соображение: что если, на случай, придется стихи печатать, так как Фома прожектирует, то такая фамилия,
пожалуй, и повредит, — не правда ли?
Просмеют за одну только фамилию: так,
пожалуй, отчешут бока, что только почесывайся, — не правда ли?
Вот и я говорю: по мне,
пожалуй, какую хочешь поставь фамилию на стихах — псевдоним, что ли, называется — уж не помню: какой-то ним.
Вот теперь ушел, а,
пожалуй, завтра и нафискалит о чем-нибудь!
Она,
пожалуй, из благодарности и не отказала бы, да ведь она презирать меня потом будет за то, что ее благодарностью воспользовался.
— Отказала! Гм!.. А знаешь, я как будто предчувствовал, что она откажет тебе, — сказал он в задумчивости. — Но нет! — вскрикнул он. — Я не верю! это невозможно! Но ведь в таком случае все расстроится! Да ты, верно, как-нибудь неосторожно с ней начал, оскорбил еще, может быть;
пожалуй, еще комплименты пустился отмачивать… Расскажи мне еще раз, как это было, Сергей!
Вверх ногами вертеться пойдешь, тем более что в сущности оно,
пожалуй, и справедливо.
— Нет, батюшка, — сказал он мне, — Фома-то Фомич,
пожалуй бы, и удалился отсюда, да время еще тому не пришло: золоторогих быков еще под экипаж ему не достали! Не беспокойтесь, батюшка, хозяев из дому выживет и сам останется!
Да ты пей, пей, да и перегородку сделай, а потом,
пожалуй, и опять пей…