Неточные совпадения
— Это пусть, а все-таки вытащим! — крикнул Разумихин, стукнув кулаком по столу. — Ведь тут что всего обиднее? Ведь не
то, что они врут; вранье всегда простить можно; вранье дело милое, потому что к правде ведет. Нет,
то досадно, что врут, да еще собственному вранью
поклоняются. Я Порфирия уважаю, но… Ведь что их, например, перво-наперво с толку сбило? Дверь была заперта, а пришли с дворником — отперта: ну, значит, Кох да Пестряков и убили! Вот ведь их логика.
Впрочем, тревожиться много нечего: масса никогда почти не признает за ними этого права, казнит их и вешает (более или менее) и
тем, совершенно справедливо, исполняет консервативное свое назначение, с
тем, однако ж, что в следующих поколениях эта же масса ставит казненных на пьедестал и им
поклоняется (более или менее).
Действительно, сквозь толпу протеснялся городовой. Но в
то же время один господин в вицмундире и в шинели, солидный чиновник лет пятидесяти, с орденом на шее (последнее было очень приятно Катерине Ивановне и повлияло на городового), приблизился и молча подал Катерине Ивановне трехрублевую зелененькую кредитку. В лице его выражалось искреннее сострадание. Катерина Ивановна приняла и вежливо, даже церемонно, ему
поклонилась.
В
то время, когда он, на Сенной,
поклонился до земли в другой раз, оборотившись влево, шагах в пятидесяти от себя он увидел Соню.
Прилетела в дом // Сизым голубем… // Поклонился мне // Свекор-батюшка, // Поклонилася // Мать-свекровушка, // Деверья, зятья // Поклонилися, // Поклонилися, // Повинилися! // Вы садитесь-ка, // Вы не кланяйтесь, // Вы послушайте. // Что скажу я вам: //
Тому кланяться, // Кто сильней меня, — // Кто добрей меня, // Тому славу петь. // Кому славу петь? // Губернаторше! // Доброй душеньке // Александровне!
Целых полчаса бился Чертопханов с Машей. Он то подходил к ней близко, то отскакивал, то замахивался на нее,
то кланялся ей в пояс, плакал, бранился…
Марфа Андревна остановила речь попа взглядом и стала благословлять сына, а когда
тот поклонился ей в ноги, она сама нагнулась поднять его и, поднимая, шепнула:
Неточные совпадения
Купцы. Да уж куда милость твоя ни запроводит его, все будет хорошо, лишь бы,
то есть, от нас подальше. Не побрезгай, отец наш, хлебом и солью:
кланяемся тебе сахарцом и кузовком вина.
Удары градом сыпались: // — Убью! пиши к родителям! — // «Убью! зови попа!» //
Тем кончилось, что прасола // Клим сжал рукой, как обручем, // Другой вцепился в волосы // И гнул со словом «
кланяйся» // Купца к своим ногам.
Пришла старуха старая, // Рябая, одноглазая, // И объявила,
кланяясь, // Что счастлива она: // Что у нее по осени // Родилось реп до тысячи // На небольшой гряде. // — Такая репа крупная, // Такая репа вкусная, // А вся гряда — сажени три, // А впоперечь — аршин! — // Над бабой посмеялися, // А водки капли не дали: // «Ты дома выпей, старая, //
Той репой закуси!»
Крестьяне низко
кланялись, // Бурмистр (смекнули странники, // Что
тот мужик присадистый // Бурмистр) перед помещиком, // Как бес перед заутреней, // Юлил: «Так точно!
Тем не менее глуповцам показались они так любы, что немедленно собрали они сходку и порешили так: знатным обоего пола особам
кланяться Перуну, а смердам — приносить жертвы Волосу.