Неточные совпадения
«И с чего взял я, — думал он,
сходя под
ворота, — с чего взял я, что ее непременно
в эту минуту не будет дома? Почему, почему, почему я так наверно это решил?» Он был раздавлен, даже как-то унижен. Ему хотелось смеяться над собою со злости… Тупая, зверская злоба закипела
в нем.
На счастье его,
в воротах опять
прошло благополучно.
Мало того, даже, как нарочно,
в это самое мгновение только что перед ним въехал
в ворота огромный воз сена, совершенно заслонявший его все время, как он
проходил подворотню, и чуть только воз успел выехать из
ворот во двор, он мигом проскользнул направо.
Не
в полной памяти
прошел он и
в ворота своего дома; по крайней мере, он уже
прошел на лестницу и тогда только вспомнил о топоре. А между тем предстояла очень важная задача: положить его обратно, и как можно незаметнее. Конечно, он уже не
в силах был сообразить, что, может быть, гораздо лучше было бы ему совсем не класть топора на прежнее место, а подбросить его, хотя потом, куда-нибудь на чужой двор.
Контора была от него с четверть версты. Она только что переехала на новую квартиру,
в новый дом,
в четвертый этаж. На прежней квартире он был когда-то мельком, но очень давно. Войдя под
ворота, он увидел направо лестницу, по которой
сходил мужик с книжкой
в руках; «дворник, значит; значит, тут и есть контора», и он стал подниматься наверх наугад. Спрашивать ни у кого ни об чем не хотел.
На лестнице спрятался он от Коха, Пестрякова и дворника
в пустую квартиру, именно
в ту минуту, когда Дмитрий и Николай из нее выбежали, простоял за дверью, когда дворник и те
проходили наверх, переждал, пока затихли шаги, и
сошел себе вниз преспокойно, ровно
в ту самую минуту, когда Дмитрий с Николаем на улицу выбежали, и все разошлись, и никого под
воротами не осталось.
В контору надо было идти все прямо и при втором повороте взять влево: она была тут
в двух шагах. Но, дойдя до первого поворота, он остановился, подумал, поворотил
в переулок и пошел обходом, через две улицы, — может быть, безо всякой цели, а может быть, чтобы хоть минуту еще протянуть и выиграть время. Он шел и смотрел
в землю. Вдруг как будто кто шепнул ему что-то на ухо. Он поднял голову и увидал, что стоит у тогодома, у самых
ворот. С того вечера он здесь не был и мимо не
проходил.
Он стоял как бы
в задумчивости, и странная, приниженная, полубессмысленная улыбка бродила на губах его. Он взял, наконец, фуражку и тихо вышел из комнаты. Мысли его путались. Задумчиво
сошел он под
ворота.
Они вышли. Петр Степанович бросился было в «заседание», чтоб унять хаос, но, вероятно, рассудив, что не стоит возиться, оставил всё и через две минуты уже летел по дороге вслед за ушедшими. На бегу ему припомнился переулок, которым можно было еще ближе пройти к дому Филиппова; увязая по колена в грязи, он пустился по переулку и в самом деле прибежал в ту самую минуту, когда Ставрогин и Кириллов
проходили в ворота.
Неточные совпадения
В сей утомительной прогулке //
Проходит час-другой, и вот // У Харитонья
в переулке // Возок пред домом у
ворот // Остановился. К старой тетке, // Четвертый год больной
в чахотке, // Они приехали теперь. // Им настежь отворяет дверь, //
В очках,
в изорванном кафтане, // С чулком
в руке, седой калмык. // Встречает их
в гостиной крик // Княжны, простертой на диване. // Старушки с плачем обнялись, // И восклицанья полились.
— Как только услышал я шум и увидел, что
проходят в городские
ворота, я схватил на всякий случай с собой нитку жемчуга, потому что
в городе есть красавицы и дворянки, а коли есть красавицы и дворянки, сказал я себе, то хоть им и есть нечего, а жемчуг все-таки купят.
Были минуты, когда Дронов внезапно расцветал и становился непохож сам на себя. Им овладевала задумчивость, он весь вытягивался, выпрямлялся и мягким голосом тихо рассказывал Климу удивительные полусны, полусказки. Рассказывал, что из колодца
в углу двора вылез огромный, но легкий и прозрачный, как тень, человек, перешагнул через
ворота, пошел по улице, и, когда
проходил мимо колокольни, она, потемнев, покачнулась вправо и влево, как тонкое дерево под ударом ветра.
—
В Крыму был один социалист, так он
ходил босиком,
в парусиновой рубахе, без пояса, с расстегнутым
воротом; лицо у него детское, хотя с бородкой, детское и обезьянье. Он возил воду
в бочке, одной старушке толстовке…
Толпа
прошла, но на улице стало еще более шумно, — катились экипажи, цокали по булыжнику подковы лошадей, шаркали по панели и стучали палки темненьких старичков, старушек, бежали мальчишки. Но скоро исчезло и это, — тогда из-под
ворот дома вылезла черная собака и, раскрыв красную пасть, длительно зевнув, легла
в тень. И почти тотчас мимо окна бойко пробежала пестрая, сытая лошадь, запряженная
в плетеную бричку, — на козлах сидел Захарий
в сером измятом пыльнике.