Неточные совпадения
А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это
время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: «Эй ты, немецкий шляпник!» — и заорал во
все горло, указывая на него рукой, — молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу.
Раскольников не привык к толпе и, как уже сказано, бежал всякого общества, особенно в последнее
время. Но теперь его вдруг что-то потянуло к людям. Что-то совершалось в нем как бы новое, и вместе с тем ощутилась какая-то жажда людей. Он так устал от целого месяца этой сосредоточенной тоски своей и мрачного возбуждения, что хотя одну минуту хотелось ему вздохнуть в другом мире, хотя бы в каком бы то ни было, и, несмотря на
всю грязь обстановки, он с удовольствием оставался теперь в распивочной.
Любопытно бы разъяснить еще одно обстоятельство: до какой степени они обе были откровенны друг с дружкой в тот день и в ту ночь и во
все последующее
время?
Давным-давно как зародилась в нем
вся эта теперешняя тоска, нарастала, накоплялась и в последнее
время созрела и концентрировалась, приняв форму ужасного, дикого и фантастического вопроса, который замучил его сердце и ум, неотразимо требуя разрешения.
В настоящее
время он тоже принужден был выйти из университета, но ненадолго, и из
всех сил спешил поправить обстоятельства, чтобы можно было продолжать.
Впоследствии, когда он припоминал это
время и
все, что случилось с ним в эти дни, минуту за минутой, пункт за пунктом, черту за чертой, его до суеверия поражало всегда одно обстоятельство, хотя, в сущности, и не очень необычайное, но которое постоянно казалось ему потом как бы каким-то предопределением судьбы его.
Но зачем же, спрашивал он всегда, зачем же такая важная, такая решительная для него и в то же
время такая в высшей степени случайная встреча на Сенной (по которой даже и идти ему незачем) подошла как раз теперь к такому часу, к такой минуте в его жизни, именно к такому настроению его духа и к таким именно обстоятельствам, при которых только и могла она, эта встреча, произвести самое решительное и самое окончательное действие на
всю судьбу его?
Все это хранилось у него до
времени под диваном.
Несмотря на
всю мучительную внутреннюю борьбу свою, он никогда, ни на одно мгновение не мог уверовать в исполнимость своих замыслов, во
все это
время.
Итак, стоило только потихоньку войти, когда придет
время, в кухню и взять топор, а потом, чрез час (когда
все уже кончится), войти и положить обратно.
Прибавим только, что фактические, чисто материальные затруднения дела вообще играли в уме его самую второстепенную роль. «Стоит только сохранить над ними
всю волю и
весь рассудок, и они, в свое
время,
все будут побеждены, когда придется познакомиться до малейшей тонкости со
всеми подробностями дела…» Но дело не начиналось.
Он шел скоро и твердо, и хоть чувствовал, что
весь изломан, но сознание было при нем. Боялся он погони, боялся, что через полчаса, через четверть часа уже выйдет, пожалуй, инструкция следить за ним; стало быть, во что бы ни стало надо было до
времени схоронить концы. Надо было управиться, пока еще оставалось хоть сколько-нибудь сил и хоть какое-нибудь рассуждение… Куда же идти?
И вчера, и третьего дня, и
все это
время терзал себя…
— Вчерашний, — отвечала Настасья,
все это
время стоявшая тут же.
Но господин Лужин скрепился и, кажется, решился не примечать до
времени всех этих странностей.
Я же хотел только узнать теперь, кто вы такой, потому что, видите ли, к общему-то делу в последнее
время прицепилось столько разных промышленников и до того исказили они
все, к чему ни прикоснулись, в свой интерес, что решительно
все дело испакостили.
Странное дело: казалось, он вдруг стал совершенно спокоен; не было ни полоумного бреду, как давеча, ни панического страху, как во
все последнее
время.
В последнее
время его даже тянуло шляться по
всем этим местам, когда тошно становилось, «чтоб еще тошней было».
В контору надо было идти
все прямо и при втором повороте взять влево: она была тут в двух шагах. Но, дойдя до первого поворота, он остановился, подумал, поворотил в переулок и пошел обходом, через две улицы, — может быть, безо всякой цели, а может быть, чтобы хоть минуту еще протянуть и выиграть
время. Он шел и смотрел в землю. Вдруг как будто кто шепнул ему что-то на ухо. Он поднял голову и увидал, что стоит у тогодома, у самых ворот. С того вечера он здесь не был и мимо не проходил.
В последнее
время она стала
все чаще и больше разговаривать с своею старшей девочкой, десятилетнею Поленькой, которая хотя и многого еще не понимала, но зато очень хорошо поняла, что нужна матери, и потому всегда следила за ней своими большими умными глазками и
всеми силами хитрила, чтобы представиться
все понимающею.
Меж тем комната наполнилась так, что яблоку упасть было негде. Полицейские ушли, кроме одного, который оставался на
время и старался выгнать публику, набравшуюся с лестницы, опять обратно на лестницу. Зато из внутренних комнат высыпали чуть не
все жильцы г-жи Липпевехзель и сначала было теснились только в дверях, но потом гурьбой хлынули в самую комнату. Катерина Ивановна пришла в исступление.
— Никогда ее в это
время у меня не бывает, да и спит она давно, но… мне
все равно! Прощай!
Теперь же состояние его походило на какой-то даже восторг, и в то же
время как будто
все выпитое вино вновь, разом и с удвоенною силой, бросилось ему в голову.
Пульхерия Александровна,
вся встревоженная мыслию о своем Роде, хоть и чувствовала, что молодой человек очень уж эксцентричен и слишком уж больно жмет ей руку, но так как в то же
время он был для нее провидением, то и не хотела замечать
всех этих эксцентрических подробностей.
— А он очень, очень, очень, очень будет рад с тобой познакомиться! Я много говорил ему о тебе, в разное
время… И вчера говорил. Идем!.. Так ты знал старуху? То-то!.. Ве-ли-ко-лепно это
все обернулось!.. Ах да… Софья Ивановна…
— То есть не то чтобы… видишь, в последнее
время, вот как ты заболел, мне часто и много приходилось об тебе поминать… Ну, он слушал… и как узнал, что ты по юридическому и кончить курса не можешь, по обстоятельствам, то сказал: «Как жаль!» Я и заключил… то есть
все это вместе, не одно ведь это; вчера Заметов… Видишь, Родя, я тебе что-то вчера болтал в пьяном виде, как домой-то шли… так я, брат, боюсь, чтоб ты не преувеличил, видишь…
Но… так как мы уже теперь заговорили ясно (а это отлично, что заговорили, наконец, ясно, я рад!) — то уж я тебе прямо теперь признаюсь, что давно это в них замечал, эту мысль, во
все это
время, разумеется, в чуть-чутошном только виде, в ползучем, но зачем же хоть и в ползучем!
— Что ж, и ты меня хочешь замучить! — вскричал он с таким горьким раздражением, с таким отчаянием во взгляде, что у Разумихина руки опустились. Несколько
времени он стоял на крыльце и угрюмо смотрел, как тот быстро шагал по направлению к своему переулку. Наконец, стиснув зубы и сжав кулаки, тут же поклявшись, что сегодня же выжмет
всего Порфирия, как лимон, поднялся наверх успокоивать уже встревоженную долгим их отсутствием Пульхерию Александровну.
Вдруг он переступил осторожно через порог, бережно притворил за собой дверь, подошел к столу, подождал с минуту, —
все это
время не спуская с него глаз, — и тихо, без шуму, сел на стул подле дивана; шляпу поставил сбоку, на полу, а обеими руками оперся на трость, опустив на руки подбородок.
Нет-с, я вот что про себя думал некоторое
время, вот особенно в дороге, в вагоне сидя: не способствовал ли я
всему этому… несчастию, как-нибудь там раздражением нравственно или чем-нибудь в этом роде?
Целая компания нас была, наиприличнейшая, лет восемь назад; проводили
время; и
все, знаете, люди с манерами, поэты были, капиталисты были.
Все опять примолкли: Раскольников упорно молчал, Авдотья Романовна до
времени не хотела прерывать молчания, Разумихину нечего было говорить, так что Пульхерия Александровна опять затревожилась.
— Удивляюсь, что вы ставите так вопрос, Авдотья Романовна, — раздражался
все более и более Лужин. — Ценя и, так сказать, обожая вас, я в то же
время весьма и весьма могу не любить кого-нибудь из ваших домашних. Претендуя на счастье вашей руки, не могу в то же
время принять на себя обязательств несогласимых…
Через четверть часа
все были в самом оживленном разговоре. Даже Раскольников хоть и не разговаривал, но некоторое
время внимательно слушал. Ораторствовал Разумихин.
Но в то же
время он узнал теперь, и узнал наверно, что хоть и тосковала она и боялась чего-то ужасно, принимаясь теперь читать, но что вместе с тем ей мучительно самой хотелось прочесть, несмотря на
всю тоску и на
все опасения, и именно ему,чтоб он слышал, и непременно теперь — « что бы там ни вышло потом!»…
А между тем,
все это
время, у двери в пустой комнате простоял господин Свидригайлов и, притаившись, подслушивал.
Разговор показался ему занимательным и знаменательным и очень, очень понравился, — до того понравился, что он и стул перенес, чтобы на будущее
время, хоть завтра например, не подвергаться опять неприятности простоять целый час на ногах, а устроиться покомфортнее, чтоб уж во
всех отношениях получить полное удовольствие.
— Да-да-да! Не беспокойтесь!
Время терпит,
время терпит-с, — бормотал Порфирий Петрович, похаживая взад и вперед около стола, но как-то без всякой цели, как бы кидаясь то к окну, то к бюро, то опять к столу, то избегая подозрительного взгляда Раскольникова, то вдруг сам останавливаясь на месте и глядя на него прямо в упор. Чрезвычайно странною казалась при этом его маленькая, толстенькая и круглая фигурка, как будто мячик, катавшийся в разные стороны и тотчас отскакивавший от
всех стен и углов.
Да об чем вас спрашивать, — закудахтал вдруг Порфирий Петрович, тотчас же изменяя и тон и вид и мигом перестав смеяться, — да не беспокойтесь, пожалуйста, — хлопотал он, то опять бросаясь во
все стороны, то вдруг принимаясь усаживать Раскольникова, —
время терпит,
время терпит-с, и
все это одни пустяки-с!
— Кофеем вас не прошу-с, не место; но минуток пять
времени почему не посидеть с приятелем, для развлечения, — не умолкая, сыпал Порфирий, — и знаете-с,
все эти служебные обязанности… да вы, батюшка, не обижайтесь, что я вот
все хожу-с взад да вперед; извините, батюшка, обидеть вас уж очень боюсь; а моцион так мне просто необходим-с.
Однако с этой стороны
все было, покамест, благополучно, и, посмотрев на свой благородный, белый и немного ожиревший в последнее
время облик, Петр Петрович даже на мгновение утешился, в полнейшем убеждении сыскать себе невесту где-нибудь в другом месте, да, пожалуй, еще и почище; но тотчас же опомнился и энергически плюнул в сторону, чем вызвал молчаливую, но саркастическую улыбку в молодом своем друге и сожителе Андрее Семеновиче Лебезятникове.
Нет, если б я выдал им за
все это
время, например, тысячи полторы на приданое, да на подарки, на коробочки там разные, несессеры, [Несессер — шкатулка со
всем необходимым для дороги.] сердолики, материи и на
всю эту дрянь, от Кнопа, [Кноп — владелец галантерейного магазина на Невском проспекте в Петербурге.] да из английского магазина, так было бы дело почище и… покрепче!
Положительно и окончательно этого еще, правда, нельзя было сказать, но действительно в последнее
время, во
весь последний год, ее бедная голова слишком измучилась, чтобы хоть отчасти не повредиться.
Впрочем, во
все остальное
время как-то избегала и смотреть на него и говорить с ним.
— Подумайте, мадемуазель, — начал он строго, но
все еще как будто увещевая, — обсудите, я согласен вам дать еще
время на размышление.
Почти то же самое случилось теперь и с Соней; так же бессильно, с тем же испугом, смотрела она на него несколько
времени и вдруг, выставив вперед левую руку, слегка, чуть-чуть, уперлась ему пальцами в грудь и медленно стала подниматься с кровати,
все более и более от него отстраняясь, и
все неподвижнее становился ее взгляд на него.
Он, конечно, не мог, да и не хотел заботиться о своем болезненном состоянии. Но
вся эта беспрерывная тревога и
весь этот ужас душевный не могли пройти без последствий. И если он не лежал еще в настоящей горячке, то, может быть, именно потому, что эта внутренняя беспрерывная тревога еще поддерживала его на ногах и в сознании, но как-то искусственно, до
времени.
— А я именно хотел тебе прибавить, да ты перебил, что ты это очень хорошо давеча рассудил, чтобы тайны и секреты эти не узнавать. Оставь до
времени, не беспокойся.
Все в свое
время узнаешь, именно тогда, когда надо будет. Вчера мне один человек сказал, что надо воздуху человеку, воздуху, воздуху! Я хочу к нему сходить сейчас и узнать, что он под этим разумеет.
Первый день, во
все это
время, он чувствовал себя, по крайней мере, в здравом сознании.
Сидел в мое
время один смиреннейший арестант целый год в остроге, на печи по ночам
все Библию читал, ну и зачитался, да зачитался, знаете, совсем, да так, что ни с того ни с сего сгреб кирпич и кинул в начальника, безо всякой обиды с его стороны.