Неточные совпадения
На ней
было шелковое, из легкой материи («матерчатое») платьице, но тоже как-то очень чудно надетое, едва застегнутое, и сзади
у талии, в самом начале юбки, разорванное;
целый клок отставал и висел болтаясь.
Подле бабушкиной могилы, на которой
была плита,
была и маленькая могилка его меньшого брата, умершего шести месяцев и которого он тоже совсем не знал и не мог помнить: но ему сказали, что
у него
был маленький брат, и он каждый раз, как посещал кладбище, религиозно и почтительно крестился над могилкой, кланялся ей и
целовал ее.
Возвратясь с Сенной, он бросился на диван и
целый час просидел без движения. Между тем стемнело; свечи
у него не
было, да и в голову не приходило ему зажигать. Он никогда не мог припомнить: думал ли он о чем-нибудь в то время? Наконец он почувствовал давешнюю лихорадку, озноб, и с наслаждением догадался, что на диване можно и лечь… Скоро крепкий, свинцовый сон налег на него, как будто придавил.
«Если действительно все это дело сделано
было сознательно, а не по-дурацки, если
у тебя действительно
была определенная и твердая
цель, то каким же образом ты до сих пор даже и не заглянул в кошелек и не знаешь, что тебе досталось, из-за чего все муки принял и на такое подлое, гадкое, низкое дело сознательно шел? Да ведь ты в воду его хотел сейчас бросить, кошелек-то, вместе со всеми вещами, которых ты тоже еще не видал… Это как же?»
— Да, мошенник какой-то! Он и векселя тоже скупает. Промышленник. Да черт с ним! Я ведь на что злюсь-то, понимаешь ты это? На рутину их дряхлую, пошлейшую, закорузлую злюсь… А тут, в одном этом деле,
целый новый путь открыть можно. По одним психологическим только данным можно показать, как на истинный след попадать должно. «
У нас
есть, дескать, факты!» Да ведь факты не всё; по крайней мере половина дела в том, как с фактами обращаться умеешь!
В контору надо
было идти все прямо и при втором повороте взять влево: она
была тут в двух шагах. Но, дойдя до первого поворота, он остановился, подумал, поворотил в переулок и пошел обходом, через две улицы, — может
быть, безо всякой
цели, а может
быть, чтобы хоть минуту еще протянуть и выиграть время. Он шел и смотрел в землю. Вдруг как будто кто шепнул ему что-то на ухо. Он поднял голову и увидал, что стоит
у тогодома,
у самых ворот. С того вечера он здесь не
был и мимо не проходил.
— Слушай, Разумихин, — заговорил Раскольников, — я тебе хочу сказать прямо: я сейчас
у мертвого
был, один чиновник умер… я там все мои деньги отдал… и, кроме того, меня
целовало сейчас одно существо, которое, если б я и убил кого-нибудь, тоже бы… одним словом, я там видел еще другое одно существо…. с огненным пером… а впрочем, я завираюсь; я очень слаб, поддержи меня… сейчас ведь и лестница…
Конечно,
у него
есть цели, и всего вероятнее — дурные.
Не стану теперь описывать, что
было в тот вечер
у Пульхерии Александровны, как воротился к ним Разумихин, как их успокоивал, как клялся, что надо дать отдохнуть Роде в болезни, клялся, что Родя придет непременно,
будет ходить каждый день, что он очень, очень расстроен, что не надо раздражать его; как он, Разумихин,
будет следить за ним, достанет ему доктора хорошего, лучшего,
целый консилиум… Одним словом, с этого вечера Разумихин стал
у них сыном и братом.
Он вышел. Соня смотрела на него как на помешанного; но она и сама
была как безумная и чувствовала это. Голова
у ней кружилась. «Господи! как он знает, кто убил Лизавету? Что значили эти слова? Страшно это!» Но в то же время мысль не приходила ей в голову. Никак! Никак!.. «О, он должен
быть ужасно несчастен!.. Он бросил мать и сестру. Зачем? Что
было? И что
у него в намерениях? Что это он ей говорил? Он ей
поцеловал ногу и говорил… говорил (да, он ясно это сказал), что без нее уже жить не может… О господи!»
— Я, знаете, человек холостой, этак несветский и неизвестный, и к тому же законченный человек, закоченелый человек-с, в семя пошел и… и… и заметили ль вы, Родион Романович, что
у нас, то
есть у нас в России-с, и всего более в наших петербургских кружках, если два умные человека, не слишком еще между собою знакомые, но, так сказать, взаимно друг друга уважающие, вот как мы теперь с вами-с, сойдутся вместе, то
целых полчаса никак не могут найти темы для разговора, — коченеют друг перед другом, сидят и взаимно конфузятся.
— Лжешь, ничего не
будет! Зови людей! Ты знал, что я болен, и раздражить меня хотел, до бешенства, чтоб я себя выдал, вот твоя
цель! Нет, ты фактов подавай! Я все понял!
У тебя фактов нет,
у тебя одни только дрянные, ничтожные догадки, заметовские!.. Ты знал мой характер, до исступления меня довести хотел, а потом и огорошить вдруг попами да депутатами [Депутаты — здесь: понятые.]… Ты их ждешь? а? Чего ждешь? Где? Подавай!
У него
была своя собственная
цель.
Она великолепно, например, поняла вопрос о целовании рук, то
есть что мужчина оскорбляет женщину неравенством, если
целует у ней руку.
— Дичь! — завопил взбешенный до ярости Лужин, — дичь вы все мелете, сударь. «Забыл, вспомнил, забыл» — что такое? Стало
быть, я нарочно ей подложил? Для чего? С какою
целью? Что общего
у меня с этой…
Ну и решил, что вам действительно передо мной совестно такие куши давать и, кроме того, может
быть, подумал я, он хочет ей сюрприз сделать, удивить ее, когда она найдет
у себя в кармане
целых сто рублей.
А известно ли вам, что он из раскольников, да и не то чтоб из раскольников, а просто сектант;
у него в роде бегуны бывали, и сам он еще недавно
целых два года в деревне
у некоего старца под духовным началом
был.
Катя
выпила стакан разом, как
пьют вино женщины, то
есть не отрываясь, в двадцать глотков, взяла билетик,
поцеловала у Свидригайлова руку, которую тот весьма серьезно допустил
поцеловать, и вышла из комнаты, а за нею потащился и мальчишка с органом.
Дверь в залу запиралась; Свидригайлов в этой комнате
был как
у себя и проводил в ней, может
быть,
целые дни.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе в дом
целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, — не
буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты
у меня, любезный,
поешь селедки!»
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То
есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что
у меня сиделец не
будет есть, а он
целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Пришла немилость божия, // Деревня загорелася — // А
было у Якимушки // За
целый век накоплено // Целковых тридцать пять.
Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а
у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, котора, став на задни ноги, не
была бы выше каждого из нас
целой головою.
Начались подвохи и подсылы с
целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали
споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся
у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.