Меня, еще долго спустя, поражала потом, при воспоминании, эта способность его (в такие для него часы!) с таким сердечным вниманием отнестись к
чужому делу, так спокойно и твердо рассказать его.
Неточные совпадения
— Друг мой, что я тут мог? Все это —
дело чувства и
чужой совести, хотя бы и со стороны этой бедненькой девочки. Повторю тебе: я достаточно в оно время вскакивал в совесть других — самый неудобный маневр! В несчастье помочь не откажусь, насколько сил хватит и если сам разберу. А ты, мой милый, ты таки все время ничего и не подозревал?
— Будь уверен, мой друг, что я искренно радуюсь, — ответил он, вдруг приняв удивительно серьезную мину, — он стар, конечно, но жениться может, по всем законам и обычаям, а она — тут опять-таки
дело чужой совести, то, что уже я тебе повторял, мой друг.
— Ловко спрошено! — вскричал Лютов с восхищением. — Безразлично, как о
чужом деле! Все еще играешь равнодушного, баррикадных дел мастер? Со мной не следовало бы играть в конспирацию.
Отец его, провинциальный подьячий старого времени, назначал было сыну в наследство искусство и опытность хождения по
чужим делам и свое ловко пройденное поприще служения в присутственном месте; но судьба распорядилась иначе. Отец, учившийся сам когда-то по-русски на медные деньги, не хотел, чтоб сын его отставал от времени, и пожелал поучить чему-нибудь, кроме мудреной науки хождения по делам. Он года три посылал его к священнику учиться по-латыни.
Неточные совпадения
Правдин. Это мое
дело.
Чужое возвращено будет хозяевам, а…
— По
делом за то, что всё это было притворство, потому что это всё выдуманное, а не от сердца. Какое мне
дело было до
чужого человека? И вот вышло, что я причиной ссоры и что я делала то, чего меня никто не просил. Оттого что всё притворство! притворство! притворство!…
Дарье Александровне, действительно, не нравилась эта манера Степана Аркадьича навязывать свои семейные
дела чужим.
— Ну, ты не поверишь, я так от этого отвык, что это-то мне и совестно. Как это? Пришел
чужой человек, сел, посидел безо всякого
дела, им помешал, себя расстроил и ушел.
Вронский понял, что дальнейшие попытки тщетны и что надо пробыть в Петербурге эти несколько
дней, как в
чужом городе, избегая всяких сношений с прежним светом, чтобы не подвергаться неприятностям и оскорблениям, которые были так мучительны для него.