— Пожалуйста, без театральных жестов — сделайте одолжение. Я знаю, что то, что я делаю, — подло, что я — мот, игрок, может быть, вор… да, вор, потому что я проигрываю деньги семейства, но я вовсе не хочу надо мной судей. Не хочу и
не допускаю. Я — сам себе суд. И к чему двусмысленности? Если он мне хотел высказать, то и говори прямо, а не пророчь сумбур туманный. Но, чтоб сказать это мне, надо право иметь, надо самому быть честным…
— Ничем, мой друг, совершенно ничем; табакерка заперлась тотчас же и еще пуще, и, главное, заметь, ни я
не допускал никогда даже возможности подобных со мной разговоров, ни она… Впрочем, ты сам говоришь, что ее знаешь, а потому можешь представить, как к ней идет подобный вопрос… Уж не знаешь ли ты чего?
Неточные совпадения
Ну что, если я опять-таки до такой степени лакей, что никак
не могу даже того
допустить, чтоб от живой жены можно было жениться еще на жене?
Не я вам, говорит, а вы мне, напротив, тем самым сделаете удовольствие, коли
допустите пользу оказать вам какую ни есть.
А «идея»? «Идея» — потом, идея ждала; все, что было, — «было лишь уклонением в сторону»: «почему ж
не повеселить себя?» Вот тем-то и скверна «моя идея», повторю еще раз, что
допускает решительно все уклонения; была бы она
не так тверда и радикальна, то я бы, может быть, и побоялся уклониться.
Между тем весь консервативный элемент всего мира сему воспротивится, ибо он-то и будет акционером и кредитором, и банкрутства
допустить не захочет.
Это обещание выделить князь дал тогда сам собой; Версилов ни полсловечком
не участвовал,
не заикнулся; князь сам выскочил, а Версилов только молча
допустил и ни разу потом
не упомянул, даже и виду
не показал, что сколько-нибудь помнит об обещании.
— Слушайте, вы… негодный вы человек! — сказал я решительно. — Если я здесь сижу и слушаю и
допускаю говорить о таких лицах… и даже сам отвечаю, то вовсе
не потому, что
допускаю вам это право. Я просто вижу какую-то подлость… И, во-первых, какие надежды может иметь князь на Катерину Николаевну?
— Что вы? — так и остановился я на месте, — а откуда ж она узнать могла? А впрочем, что ж я? разумеется, она могла узнать раньше моего, но ведь представьте себе: она выслушала от меня как совершенную новость! Впрочем… впрочем, что ж я? да здравствует широкость! Надо широко
допускать характеры, так ли? Я бы, например, тотчас все разболтал, а она запрет в табакерку… И пусть, и пусть, тем
не менее она — прелестнейшее существо и превосходнейший характер!
О да, она
допустила меня высказаться при Татьяне, она
допустила Татьяну, она знала, что тут сидит и подслушивает Татьяна (потому что та
не могла
не подслушивать), она знала, что та надо мной смеется, — это ужасно, ужасно!
И ты все это
допустила, ты
не предупредила меня!
Но, однако же, эти три тысячи, которые он мне тогда дал, он даже их и на счет потом
не поставил, а я
допустил это.
Дело в том, что, как только обнаружилось все о князе, тотчас после его ареста, то Лиза, первым делом, поспешила стать в такое положение относительно нас и всех, кого угодно, что как будто и мысли
не хотела
допустить, что ее можно сожалеть или в чем-нибудь утешать, а князя оправдывать.
А люди-то на нее удивляются: «Уж и как же это можно, чтоб от такого счастья отказываться!» И вот чем же он ее в конце покорил: «Все же он, говорит, самоубивец, и
не младенец, а уже отрок, и по летам ко святому причастью его уже прямо
допустить нельзя было, а стало быть, все же он хотя бы некий ответ должен дать.
Я прямо пришел в тюрьму князя. Я уже три дня как имел от Татьяны Павловны письмецо к смотрителю, и тот принял меня прекрасно.
Не знаю, хороший ли он человек, и это, я думаю, лишнее; но свидание мое с князем он
допустил и устроил в своей комнате, любезно уступив ее нам. Комната была как комната — обыкновенная комната на казенной квартире у чиновника известной руки, — это тоже, я думаю, лишнее описывать. Таким образом, с князем мы остались одни.
На вашей квартире… там, где вы лежали больной, его
не хотели к вам
допустить… и странно встретили…
Я
не про войну лишь одну говорю и
не про Тюильри; я и без того знал, что все прейдет, весь лик европейского старого мира — рано ли, поздно ли; но я, как русский европеец,
не мог
допустить того.
О,
не беспокойся, я знаю, что это было «логично», и слишком понимаю неотразимость текущей идеи, но, как носитель высшей русской культурной мысли, я
не мог
допустить того, ибо высшая русская мысль есть всепримирение идей.
Анна Андреевна уже воротилась, и меня тотчас же
допустили. Я вошел, сдерживая себя по возможности.
Не садясь, я прямо рассказал ей сейчас происшедшую сцену, то есть именно о «двойнике». Никогда
не забуду и
не прощу ей того жадного, но безжалостно спокойного и самоуверенного любопытства, с которым она меня выслушала, тоже
не садясь.
Неточные совпадения
Как и все добрые начальники, бригадир
допускал эту последнюю идею лишь с прискорбием; но мало-помалу он до того вник в нее, что
не только смешал команду с хлебом, но даже начал желать первой пуще последнего.
С полною достоверностью отвечать на этот вопрос, разумеется, нельзя, но если позволительно
допустить в столь важном предмете догадки, то можно предположить одно из двух: или что в Двоекурове, при немалом его росте (около трех аршин), предполагался какой-то особенный талант (например, нравиться женщинам), которого он
не оправдал, или что на него было возложено поручение, которого он, сробев,
не выполнил.
Теперь, когда лошади нужны были и для уезжавшей княгини и для акушерки, это было затруднительно для Левина, но по долгу гостеприимства он
не мог
допустить Дарью Александровну нанимать из его дома лошадей и, кроме того, знал, что двадцать рублей, которые просили с Дарьи Александровны за эту поездку, были для нее очень важны; а денежные дела Дарьи Александровны, находившиеся в очень плохом положении, чувствовались Левиными как свои собственные.
Развод, подробности которого он уже знал, теперь казался ему невозможным, потому что чувство собственного достоинства и уважение к религии
не позволяли ему принять на себя обвинение в фиктивном прелюбодеянии и еще менее
допустить, чтобы жена, прощенная и любимая им, была уличена и опозорена.
В глазах Левина она была виновата в том, что она
допустила такие отношения, и еще больше виновата в том, что так неловко показала, что они ей
не нравятся.