Неточные совпадения
В глазах ее этот брак с Макаром Ивановым был
давно уже делом решенным, и все, что тогда с нею произошло, она нашла превосходным и самым лучшим; под венец пошла с самым спокойным видом,
какой только можно иметь в таких случаях, так что сама уж Татьяна Павловна назвала ее тогда рыбой.
На
какой ляд дернуло меня идти к Дергачеву и выскочить с моими глупостями,
давно зная за собой, что ничего не сумею рассказать умно и толково и что мне всего выгоднее молчать?
Опять-таки, я
давно уже заметил в себе черту, чуть не с детства, что слишком часто обвиняю, слишком наклонен к обвинению других; но за этой наклонностью весьма часто немедленно следовала другая мысль, слишком уже для меня тяжелая: «Не я ли сам виноват вместо них?» И
как часто я обвинял себя напрасно!
— Кушать
давно готово, — прибавила она, почти сконфузившись, — суп только бы не простыл, а котлетки я сейчас велю… — Она было стала поспешно вставать, чтоб идти на кухню, и в первый раз, может быть, в целый месяц мне вдруг стало стыдно, что она слишком уж проворно вскакивает для моих услуг, тогда
как до сих пор сам же я того требовал.
— Мама, а не помните ли вы,
как вы были в деревне, где я рос, кажется, до шести — или семилетнего моего возраста, и, главное, были ли вы в этой деревне в самом деле когда-нибудь, или мне только
как во сне мерещится, что я вас в первый раз там увидел? Я вас
давно уже хотел об этом спросить, да откладывал; теперь время пришло.
Хозяйка перекликалась с ним тоненьким и веселеньким голоском, и уж по голосу слышалось, что посетитель ей
давно знаком, уважаем ею и ценим, и
как солидный гость и
как веселый господин.
Меж тем, признаться вам должна, так
как мы на долгое-то время не рассчитывали, то
давно уж без денег сидим.
— Ба!
какой у вас бодрый вид. Скажите, вы не знали ничего о некотором письме, сохранявшемся у Крафта и доставшемся вчера Версилову, именно нечто по поводу выигранного им наследства? В письме этом завещатель разъясняет волю свою в смысле, обратном вчерашнему решению суда. Письмо еще
давно писано. Одним словом, я не знаю, что именно в точности, но не знаете ли чего-нибудь вы?
Теперь я боюсь и рассказывать. Все это было
давно; но все это и теперь для меня
как мираж.
Как могла бы такая женщина назначить свидание такому гнусному тогдашнему мальчишке,
каким был я? — вот что было с первого взгляда! Когда я, оставив Лизу, помчался и у меня застучало сердце, я прямо подумал, что я сошел с ума: идея о назначенном свидании показалась мне вдруг такою яркою нелепостью, что не было возможности верить. И что же, я совсем не сомневался; даже так: чем ярче казалась нелепость, тем пуще я верил.
— Убирайтесь вы прочь с вашими вечными словами и жестами! — затопал он вдруг на меня,
как бы в исступлении. — Я вас обоих
давно хотел выгнать, вас и вашего Версилова.
Было уже восемь часов; я бы
давно пошел, но все поджидал Версилова: хотелось ему многое выразить, и сердце у меня горело. Но Версилов не приходил и не пришел. К маме и к Лизе мне показываться пока нельзя было, да и Версилова, чувствовалось мне, наверно весь день там не было. Я пошел пешком, и мне уже на пути пришло в голову заглянуть во вчерашний трактир на канаве.
Как раз Версилов сидел на вчерашнем своем месте.
Это — строгий тип, мой друг, девушка-монашенка,
как ты ее раз определил; «спокойная девица»,
как я ее
давно уже называю.
Но
как ты
давно, однако же, не был, мой друг; да что с тобою?
Про маму же с Лизой мне
давно уже стало известно, что они обе (для моего же спокойствия, думал я) перебрались наверх, в бывший мой «гроб», и даже подумал раз про себя: «
Как это могли они там вдвоем поместиться?» И вдруг теперь оказывается, что в ихней прежней комнате живет какой-то человек и что человек этот — совсем не Версилов.
А был тот учитель Петр Степанович, царство ему небесное,
как бы словно юродивый; пил уж оченно, так даже, что и слишком, и по тому самому его
давно уже от всякого места отставили и жил по городу все одно что милостыней, а ума был великого и в науках тверд.
Чего
как волчонок молчит?“ И хоть
давно уж все перестали удивляться на Максима Ивановича, но тут опять задивились: из себя вышел человек; к этакому малому ребенку пристал, отступиться не может.
Прибыл он в Петербург, потому что
давно уже помышлял о Петербурге
как о поприще более широком, чем Москва, и еще потому, что в Москве он где-то и как-то попал впросак и его кто-то разыскивал с самыми дурными на его счет намерениями.
Да и
давно уж мы с вами о сем прекратили, с тек пор
как сия стрела сердце мое пронзила.
Он маму любит, маму, и я видел,
как он обнимал ее, и я прежде сам думал, что он любит Катерину Николаевну, но теперь узнал ясно, что он, может, ее когда-то любил, но теперь
давно ненавидит… и хочет мстить, и она боится, потому что я тебе скажу, Ламберт, он ужасно страшен, когда начнет мстить.
Я должен здесь признаться в одной глупости (так
как это уже
давно прошло), я должен признаться, что я уже
давно пред тем хотел жениться — то есть не хотел и этого бы никогда не случилось (да и не случится впредь, даю слово), но я уже не раз и
давно уже перед тем мечтал о том,
как хорошо бы жениться — то есть ужасно много раз, особенно засыпая, каждый раз на ночь.
—
Давно. Я его никогда не видала, но в жизни моей он тоже играл роль. Мне много передавал о нем в свое время тот человек, которого я боюсь. Вы знаете —
какой человек.
Этот снимок сделан хоть и не так
давно, а все же она была тогда моложе и лучше собою; а между тем уж и тогда были эти впалые щеки, эти морщинки на лбу, эта пугливая робость взгляда,
как бы нарастающая у ней теперь с годами — чем дальше, тем больше.
Я призвал тебя по капризу сердца: мне уже
давно мечталось,
как я что-нибудь скажу тебе… тебе, именно тебе!
Ни Альфонсинки, ни хозяина уже
давно не было дома. Хозяйку я ни о чем не хотел расспрашивать, да и вообще положил прекратить с ними всякие сношения и даже съехать
как можно скорей с квартиры; а потому, только что принесли мне кофей, я заперся опять на крючок. Но вдруг постучали в мою дверь; к удивлению моему, оказался Тришатов.
— Я вас ужасно
давно не видал, Катерина Николаевна, так
давно, что почти уж и возможным не считал когда-нибудь сидеть,
как теперь, подле вас, вглядываться в ваше лицо и слушать ваш голос…
— Я знаю, что вы можете мне сделать множество неприятностей, — проговорила она,
как бы отмахиваясь от его слов, — но я пришла не столько затем, чтобы уговорить вас меня не преследовать, сколько, чтоб вас самого видеть. Я даже очень желала вас встретить уже
давно, сама… Но я встретила вас такого же,
как и прежде, — вдруг прибавила она,
как бы увлеченная особенною и решительною мыслью и даже каким-то странным и внезапным чувством.
— Я, конечно, вас обижаю, — продолжал он
как бы вне себя. — Это в самом деле, должно быть, то, что называют страстью… Я одно знаю, что я при вас кончен; без вас тоже. Все равно без вас или при вас, где бы вы ни были, вы все при мне. Знаю тоже, что я могу вас очень ненавидеть, больше, чем любить… Впрочем, я
давно ни об чем не думаю — мне все равно. Мне жаль только, что я полюбил такую,
как вы…
А Тришатова я
давно уже, почти с тех самых пор, выпустил из виду,
как ни стараюсь отыскать его след даже и теперь.