Неточные совпадения
Но я знаю, однако же, наверно, что иная женщина обольщает красотой своей, или там чем знает,
в тот же
миг; другую же надо полгода разжевывать, прежде чем понять, что
в ней есть; и чтобы рассмотреть такую и влюбиться, то мало смотреть и мало быть просто готовым на что угодно, а надо быть, сверх того, чем-то еще одаренным.
В уединении мечтательной и многолетней моей московской жизни она создалась у меня еще с шестого класса гимназии и с тех пор, может быть, ни на
миг не оставляла меня.
Версилов, отец мой, которого я видел всего только раз
в моей жизни, на
миг, когда мне было всего десять лет (и который
в один этот
миг успел поразить меня), Версилов,
в ответ на мое письмо, не ему, впрочем, посланное, сам вызвал меня
в Петербург собственноручным письмом, обещая частное место.
«Я буду не один, — продолжал я раскидывать, ходя как угорелый все эти последние дни
в Москве, — никогда теперь уже не буду один, как
в столько ужасных лет до сих пор: со мной будет моя идея, которой я никогда не изменю, даже и
в том случае, если б они мне все там понравились, и дали мне счастье, и я прожил бы с ними хоть десять лет!» Вот это-то впечатление, замечу вперед, вот именно эта-то двойственность планов и целей моих, определившаяся еще
в Москве и которая не оставляла меня ни на один
миг в Петербурге (ибо не знаю, был ли такой день
в Петербурге, который бы я не ставил впереди моим окончательным сроком, чтобы порвать с ними и удалиться), — эта двойственность, говорю я, и была, кажется, одною из главнейших причин многих моих неосторожностей, наделанных
в году, многих мерзостей, многих даже низостей и, уж разумеется, глупостей.
Как следует
в таких случаях, его
мигом увезли за границу, но месяцев через пять он вдруг опять появился, и совершенно здоровый, хотя и оставил службу.
— Cher, cher enfant! — восклицал он, целуя меня и обнимая (признаюсь, я сам было заплакал черт знает с чего, хоть
мигом воздержался, и даже теперь, как пишу, у меня краска
в лице), — милый друг, ты мне теперь как родной; ты мне
в этот месяц стал как кусок моего собственного сердца!
— Слушайте, — пробормотал я совершенно неудержимо, но дружески и ужасно любя его, — слушайте: когда Джемс Ротшильд, покойник, парижский, вот что тысячу семьсот миллионов франков оставил (он кивнул головой), еще
в молодости, когда случайно узнал, за несколько часов раньше всех, об убийстве герцога Беррийского, то тотчас поскорее дал знать кому следует и одной только этой штукой,
в один
миг, нажил несколько миллионов, — вот как люди делают!
Это правда, что появление этого человека
в жизни моей, то есть на
миг, еще
в первом детстве, было тем фатальным толчком, с которого началось мое сознание. Не встреться он мне тогда — мой ум, мой склад мыслей, моя судьба, наверно, были бы иные, несмотря даже на предопределенный мне судьбою характер, которого я бы все-таки не избегнул.
— Мама! простите мою вспышку, тем более что от Андрея Петровича и без того невозможно укрыться, — засмеялся я притворно и стараясь хоть на
миг перебить все
в шутку.
Живо помню, как
в этот самый
миг, точно булавка, вонзился
в меня сзади, «пониже поясницы», разъяренный щипок Татьяны Павловны, но я и внимания не обратил!
Он видимо любовался на мой раскрытый от удивления рот. Никогда и ничего не слыхивал я до сих пор про грудного ребенка. И вот
в этот
миг вдруг хлопнула дверь у соседок и кто-то быстро вошел
в их комнату.
Но, услыхав теперь о подвиге Версилова, я пришел
в восторг искренний, полный, с раскаянием и стыдом осуждая мой цинизм и мое равнодушие к добродетели, и
мигом, возвысив Версилова над собою бесконечно, я чуть не обнял Васина.
— Слушайте, ничего нет выше, как быть полезным. Скажите, чем
в данный
миг я всего больше могу быть полезен? Я знаю, что вам не разрешить этого; но я только вашего мнения ищу: вы скажете, и как вы скажете, так я и пойду, клянусь вам! Ну,
в чем же великая мысль?
Он был все тот же, так же щеголевато одет, так же выставлял грудь вперед, так же глупо смотрел
в глаза, так же воображал, что хитрит, и был очень доволен собой. Но на этот раз, входя, он как-то странно осмотрелся; что-то особенно осторожное и проницательное было
в его взгляде, как будто он что-то хотел угадать по нашим физиономиям.
Мигом, впрочем, он успокоился, и самоуверенная улыбка засияла на губах его, та «просительно-наглая» улыбка, которая все-таки была невыразимо гадка для меня.
Они оставались там минут десять совсем не слышно и вдруг громко заговорили. Заговорили оба, но князь вдруг закричал, как бы
в сильном раздражении, доходившем до бешенства. Он иногда бывал очень вспыльчив, так что даже я спускал ему. Но
в эту самую минуту вошел лакей с докладом; я указал ему на их комнату, и там
мигом все затихло. Князь быстро вышел с озабоченным лицом, но с улыбкой; лакей побежал, и через полминуты вошел к князю гость.
Я видел, с каким мучением и с каким потерянным взглядом обернулся было князь на
миг к Стебелькову; но Стебельков вынес взгляд как ни
в чем не бывало и, нисколько не думая стушевываться, развязно сел на диван и начал рукой ерошить свои волосы, вероятно
в знак независимости.
У вас есть черта: вы молчите и вдруг рассмеетесь,
в один
миг, так что за
миг даже и не угадать по лицу.
Жало негодования вонзилось
в мое сердце, и
в один
миг я принял огромное решение.
— Стой! — заревел я, хватаясь за сани, но лошадь дернула, и я покатился
в снег. Мне показалось даже, что они засмеялись. Вскочив, я
мигом схватил подвернувшегося извозчика и полетел к князю, понукая каждую секунду мою клячу.
Я проснулся утром часов
в восемь,
мигом запер мою дверь, сел к окну и стал думать.
Эта мысль на мгновение овладела всеми моими чувствами, но я
мигом и с болью прогнал ее: «Положить голову на рельсы и умереть, а завтра скажут: это оттого он сделал, что украл, сделал от стыда, — нет, ни за что!» И вот
в это мгновение, помню, я ощутил вдруг один
миг страшной злобы.
У меня хоть и ни малейшей мысли не было его встретить, но я
в тот же
миг угадал, кто он такой, только все еще сообразить не мог, каким это образом он просидел эти все дни, почти рядом со мной, так тихо, что я до сих пор ничего не расслышал.
Он ласково смотрел мне
в глаза, и мне видимо было, что он меня чуть не лучше всех любит, но я
мигом и невольно заметил, что лицо его хоть и было веселое, но что болезнь сделала-таки
в ночь успехи.
Макар Иванович, как я с первого взгляда заметил, состоял уже с ним
в теснейших приятельских отношениях; мне это
в тот же
миг не понравилось; а впрочем, и я, конечно, был очень скверен
в ту минуту.
Но меня
мигом остановили. Повторяю: я не знал об их уговоре насчет мамы и Макара Ивановича; меня же по прежним делам, уж конечно, они считали способным на всякий скандал
в этом роде.
Он схватил меня за руки, крепко сжимая их; одним словом, он был
в таком искреннем восхищении, что мне
мигом стало ужасно приятно, и я даже полюбил его.
Разумеется, я видел тоже, что он ловит меня, как мальчишку (наверное — видел тогда же); но мысль о браке с нею до того пронзила меня всего, что я хоть и удивлялся на Ламберта, как это он может верить
в такую фантазию, но
в то же время сам стремительно
в нее уверовал, ни на
миг не утрачивая, однако, сознания, что это, конечно, ни за что не может осуществиться.
— И не смей за мной! — вскричал я, — не догоняй. —
В этот
миг как раз тронул извозчик, и шуба моя вырвалась из рук Ламберта.
Все мучительное чувство унижения от сознания, что я мог пожелать такого позору, как перемена фамилии усыновлением, эта измена всему моему детству — все это почти
в один
миг уничтожило все прежнее расположение, и вся радость моя разлетелась как дым.
Разумеется, я не ожидал их встретить веселыми; но та особенная давящая тоска, с заботой и беспокойством, которую я прочел
в их глазах, сразу поразила меня, и я
мигом заключил, что «тут, верно, не один покойник причиною». Все это, повторяю, я отлично запомнил.
От Анны Андреевны я домой не вернулся, потому что
в воспаленной голове моей вдруг промелькнуло воспоминание о трактире на канаве,
в который Андрей Петрович имел обыкновение заходить
в иные мрачные свои часы. Обрадовавшись догадке, я
мигом побежал туда; был уже четвертый час и смеркалось.
В трактире известили, что он приходил: «Побывали немного и ушли, а может, и еще придут». Я вдруг изо всей силы решился ожидать его и велел подать себе обедать; по крайней мере являлась надежда.
Здесь, отступая на
миг от рассказа, сообщу, забегая очень вперед, что она не обманулась
в эффекте удара; мало того, эффект превзошел все ее ожидания.
Я тотчас обернулся к двери и
миг спустя увидел
в дверях Андрея Петровича.
Князь сидел на диване за круглым столом, а Анна Андреевна
в другом углу, у другого накрытого скатертью стола, на котором кипел вычищенный как никогда хозяйский самовар, приготовляла ему чай. Я вошел с тем же строгим видом
в лице, и старичок,
мигом заметив это, так и вздрогнул, и улыбка быстро сменилась
в лице его решительно испугом; но я тотчас же не выдержал, засмеялся и протянул ему руки; бедный так и бросился
в мои объятия.
Как я и ожидал того, она сама вошла
в мою комнату, оставив князя с братом, который начал пересказывать князю какие-то светские сплетни, самые свежие и новоиспеченные, чем
мигом и развеселил впечатлительного старичка. Я молча и с вопросительным видом приподнялся с кровати.
Вот почему Марья, как услышала давеча, что
в половине двенадцатого Катерина Николаевна будет у Татьяны Павловны и что буду тут и я, то тотчас же бросилась из дому и на извозчике прискакала с этим известием к Ламберту. Именно про это-то она и должна была сообщить Ламберту —
в том и заключалась услуга. Как раз у Ламберта
в ту минуту находился и Версилов.
В один
миг Версилов выдумал эту адскую комбинацию. Говорят, что сумасшедшие
в иные минуты ужасно бывают хитры.
В один какой-нибудь
миг он лишился тогда рассудка.
Он видел, как все, начиная с детских, неясных грез его, все мысли и мечты его, все, что он выжил жизнию, все, что вычитал в книгах, все, об чем уже и забыл давно, все одушевлялось, все складывалось, воплощалось, вставало перед ним в колоссальных формах и образах, ходило, роилось кругом него; видел, как раскидывались перед ним волшебные, роскошные сады, как слагались и разрушались в глазах его целые города, как целые кладбища высылали ему своих мертвецов, которые начинали жить сызнова, как приходили, рождались и отживали в глазах его целые племена и народы, как воплощалась, наконец, теперь, вокруг болезненного одра его, каждая мысль его, каждая бесплотная греза, воплощалась почти
в миг зарождения; как, наконец, он мыслил не бесплотными идеями, а целыми мирами, целыми созданиями, как он носился, подобно пылинке, во всем этом бесконечном, странном, невыходимом мире и как вся эта жизнь, своею мятежною независимостью, давит, гнетет его и преследует его вечной, бесконечной иронией; он слышал, как он умирает, разрушается в пыль и прах, без воскресения, на веки веков; он хотел бежать, но не было угла во всей вселенной, чтоб укрыть его.