Неточные совпадения
Так как видеть Крафта
в настоящих обстоятельствах для меня было капитально важно,
то я и попросил Ефима тотчас же свести меня к нему на
квартиру, которая, оказалось, была
в двух шагах, где-то
в переулке. Но Зверев объявил, что час
тому уж его встретил и что он прошел к Дергачеву.
В гостиную входили из коридора, который оканчивался входом
в кухню, где жила кухарка Лукерья, и когда стряпала,
то чадила пригорелым маслом на всю
квартиру немилосердно.
Рассказала потом: „Спрашиваю, говорит, у дворника: где
квартира номер такой-то?“ Дворник, говорит, и поглядел на меня: „А вам чего, говорит,
в той квартире надоть?“ Так странно это сказал, так, что уж тут можно б было спохватиться.
Князь Сережа (
то есть князь Сергей Петрович, так и буду его называть) привез меня
в щегольской пролетке на свою
квартиру, и первым делом я удивился великолепию его
квартиры.
Два слова, чтоб не забыть: князь жил тогда
в той же
квартире, но занимал ее уже почти всю; хозяйка
квартиры, Столбеева, пробыла лишь с месяц и опять куда-то уехала.
Она жила
в этом доме совершенно отдельно,
то есть хоть и
в одном этаже и
в одной
квартире с Фанариотовыми, но
в отдельных двух комнатах, так что, входя и выходя, я, например, ни разу не встретил никого из Фанариотовых.
Клянусь, если б оно было у меня
в ту минуту
в кармане, я бы вынул и отдал ей; но его со мною не было, оно было на
квартире.
— Постой, Лиза, постой, о, как я был глуп! Но глуп ли? Все намеки сошлись только вчера
в одну кучу, а до
тех пор откуда я мог узнать? Из
того, что ты ходила к Столбеевой и к этой… Дарье Онисимовне? Но я тебя за солнце считал, Лиза, и как могло бы мне прийти что-нибудь
в голову? Помнишь, как я тебя встретил тогда, два месяца назад, у него на
квартире, и как мы с тобой шли тогда по солнцу и радовались… тогда уже было? Было?
Накануне мне пришла было мысль, что там Версилов,
тем более что он скоро затем вошел ко мне, хотя я знал, притом наверно, из их же разговоров, что Версилов, на время моей болезни, переехал куда-то
в другую
квартиру,
в которой и ночует.
Я прямо пришел
в тюрьму князя. Я уже три дня как имел от Татьяны Павловны письмецо к смотрителю, и
тот принял меня прекрасно. Не знаю, хороший ли он человек, и это, я думаю, лишнее; но свидание мое с князем он допустил и устроил
в своей комнате, любезно уступив ее нам. Комната была как комната — обыкновенная комната на казенной
квартире у чиновника известной руки, — это тоже, я думаю, лишнее описывать. Таким образом, с князем мы остались одни.
Так мечтая и весь закопавшись
в фантазию, я и не заметил, что дошел наконец до дому,
то есть до маминой
квартиры.
Она стремительно выбежала из
квартиры, накидывая на бегу платок и шубку, и пустилась по лестнице. Мы остались одни. Я сбросил шубу, шагнул и затворил за собою дверь. Она стояла предо мной как тогда,
в то свидание, с светлым лицом, с светлым взглядом, и, как тогда, протягивала мне обе руки. Меня точно подкосило, и я буквально упал к ее ногам.
Это была небольшая
квартира в три комнаты, которую он нанимал (или, вернее, нанимала Татьяна Павловна) единственно для
того «грудного ребенка».
Черт меня дернул разгорячиться перед ним до
того, что я, кончая речь и с наслаждением отчеканивая слова и возвышая все более и более голос, вошел вдруг
в такой жар, что всунул эту совсем ненужную подробность о
том,
то передам документ через Татьяну Павловну и у нее на
квартире!
В первый раз молодой Версилов приезжал с сестрой, с Анной Андреевной, когда я был болен; про это я слишком хорошо помнил, равно и
то, что Анна Андреевна уже закинула мне вчера удивительное словечко, что, может быть, старый князь остановится на моей
квартире… но все это было так сбито и так уродливо, что я почти ничего не мог на этот счет придумать.
«Она —
в Царское и, уж разумеется, к старому князю, а брат ее осматривает мою
квартиру! Нет, этого не будет! — проскрежетал я, — а если тут и
в самом деле какая-нибудь мертвая петля,
то я защищу „бедную женщину“!»
Но зачем же, спросят, ко мне на
квартиру? Зачем перевозить князя
в жалкие наши каморки и, может быть, испугать его нашею жалкою обстановкой? Если уж нельзя было
в его дом (так как там разом могли всему помешать),
то почему не на особую «богатую»
квартиру, как предлагал Ламберт? Но тут-то и заключался весь риск чрезвычайного шага Анны Андреевны.
Проснулся я наутро поздно, а спал необыкновенно крепко и без снов, о чем припоминаю с удивлением, так что, проснувшись, почувствовал себя опять необыкновенно бодрым нравственно, точно и не было всего вчерашнего дня. К маме я положил не заезжать, а прямо отправиться
в кладбищенскую церковь, с
тем чтобы потом, после церемонии, возвратясь
в мамину
квартиру, не отходить уже от нее во весь день. Я твердо был уверен, что во всяком случае встречу его сегодня у мамы, рано ли, поздно ли — но непременно.
— Он у себя дома, я вам сказала.
В своем вчерашнем письме к Катерине Николаевне, которое я передала, он просил у ней, во всяком случае, свидания у себя на
квартире, сегодня, ровно
в семь часов вечера.
Та дала обещание.
Несмотря на
то что я весь дрожал, как
в припадке, я вошел
в квартиру тихо, через кухню, и шепотом попросил вызвать ко мне Настасью Егоровну, но
та сама тотчас же вышла и молча впилась
в меня ужасно вопросительным взглядом.
Дело состояло
в том, что еще
в первое свидание мое с Ламбертом, вот тогда, как я оттаивал у него на
квартире, я пробормотал ему, как дурак, что документ зашит у меня
в кармане.
Дело
в том, что я хотел ее тотчас послать к Катерине Николаевне, чтоб попросить
ту в ее
квартиру и при Татьяне же Павловне возвратить документ, объяснив все и раз навсегда…
Но так как дело было на улице, а не
в квартире, и так как я кричал, бранился и дрался, как пьяный, и так как Бьоринг был
в своем мундире,
то городовой и взял меня.
Рано утром, еще, может быть,
в восемь часов, Татьяна Павловна прилетела
в мою
квартиру,
то есть к Петру Ипполитовичу, все еще надеясь застать там князя, и вдруг узнала о всех вчерашних ужасах, а главное, о
том, что я был арестован.
Мы выбежали на лестницу. Без сомнения, лучше нельзя было и придумать, потому что, во всяком случае, главная беда была
в квартире Ламберта, а если
в самом деле Катерина Николаевна приехала бы раньше к Татьяне Павловне,
то Марья всегда могла ее задержать. И однако, Татьяна Павловна, уже подозвав извозчика, вдруг переменила решение.
Но у Ламберта еще с
тех самых пор, как я тогда, третьего дня вечером, встретил его на улице и, зарисовавшись, объявил ему, что возвращу ей письмо
в квартире Татьяны Павловны и при Татьяне Павловне, — у Ламберта, с
той самой минуты, над
квартирой Татьяны Павловны устроилось нечто вроде шпионства, а именно — подкуплена была Марья.
Комбинация состояла
в том, чтоб выманить нас обоих, Татьяну и меня, из
квартиры во что бы ни стало, хоть на четверть только часа, но до приезда Катерины Николаевны.
— Кому? Ха-ха-ха! А скандал, а письмо покажем князю! Где отберут? Я не держу документов
в квартире. Я покажу князю через третье лицо. Не упрямьтесь, барыня, благодарите, что я еще не много прошу, другой бы, кроме
того, попросил еще услуг… знаете каких…
в которых ни одна хорошенькая женщина не отказывает, при стеснительных обстоятельствах, вот каких… Хе-хе-хе! Vous êtes belle, vous! [Вы же красивая женщина! (франц.)]
Таким образом, когда вбежал к нам Бьоринг,
то в квартире Татьяны Павловны находились лишь я, доктор, больной Версилов и мама, еще больная, но прибывшая к нему вне себя и за которой сбегал
тот же Тришатов.