И вот, ввиду всего этого, Катерина Николавна, не отходившая от отца
во время его болезни, и послала Андроникову, как юристу и «старому другу», запрос: «Возможно ли будет, по законам, объявить князя в опеке или вроде неправоспособного; а если так, то как удобнее это сделать без скандала, чтоб никто не мог обвинить и чтобы пощадить при этом чувства отца и т. д., и т. д.».
Неточные совпадения
Браки дворовых, как известно, происходили
во времена крепостного права с дозволения господ, а иногда и прямо по распоряжению
их.
«Посмотрю, что будет, — рассуждал я, —
во всяком случае я связываюсь с
ними только на
время, может быть, на самое малое.
Версилов еще недавно имел огромное влияние на дела этого старика и был
его другом, странным другом, потому что этот бедный князь, как я заметил, ужасно боялся
его, не только в то
время, как я поступил, но, кажется, и всегда
во всю дружбу.
Во все это
время денежные средства
его изменялись раза два-три радикально: то совсем впадал в нищету, то опять вдруг богател и подымался.
— Друг мой, я с тобой согласен
во всем вперед; кстати, ты о плече слышал от меня же, а стало быть, в сию минуту употребляешь
во зло мое же простодушие и мою же доверчивость; но согласись, что это плечо, право, было не так дурно, как
оно кажется с первого взгляда, особенно для того
времени; мы ведь только тогда начинали. Я, конечно, ломался, но я ведь тогда еще не знал, что ломаюсь. Разве ты, например, никогда не ломаешься в практических случаях?
Я именно замечаю это, как впечатление самого первого мгновения, первого на
него моего взгляда, оставшееся
во мне на все
время.
А это
он действительно смешал: я слышал какой-то в этом роде рассказ о камне еще
во времена моего детства, только, разумеется, не так и не про этот камень.
Но если
он так любил меня, то почему же
он не остановил меня тогда
во время моего позора?
— То такое, что после всего, что было… и то, что вы говорили про Версилова, что
он бесчестен, и, наконец, ваш тон
во все остальное
время… Одним словом, я никак не могу принять.
Предупреждаю опять:
во все это последнее
время, и вплоть до катастрофы, мне как-то пришлось встречаться сплошь с людьми, до того возбужденными, что все
они были чуть не помешанные, так что я сам поневоле должен был как бы заразиться.
Тогда я обрадовался и страх мой прошел, но я ошибался, как и узнал потом, к моему удивлению:
он во время моей болезни уже заходил, но Версилов умолчал мне об этом, и я заключил, что для Ламберта я уже канул в вечность.
За разговором
он не обратил сначала внимания, но машинально,
во время речи, несколько раз отклонял в сторону голову, потому что яркий луч сильно беспокоил и раздражал
его больные глаза.
Правда, находила иногда на
него какая-то как бы болезненная восторженность, какая-то как бы болезненность умиления, — отчасти, полагаю, и оттого, что лихорадка, по-настоящему говоря, не покидала
его во все
время; но благообразию это не мешало.
Он не являлся ко мне на дом
во время болезни — раз только приходил и виделся с Версиловым;
он не тревожил, не пугал меня, сохранил передо мной ко дню и часу моего выхода вид самой полной независимости.
Там была брань и логика; там француз был всего только французом, а немец всего только немцем, и это с наибольшим напряжением, чем
во всю
их историю; стало быть, никогда француз не повредил столько Франции, а немец своей Германии, как в то именно
время!
Но особенно грустно мне было припоминать ее глубоко удивленные взгляды, которые я часто заставал на себе
во все наше
время: в
них сказывалось совершенное понимание своей судьбы и ожидавшего ее будущего, так что мне самому даже бывало тяжело от этих взглядов, хотя, признаюсь, я в разговоры с ней тогда не пускался и третировал все это как-то свысока.
Потом
он несколько раз убеждался, что бумажка еще тут: так, например,
во время нашего обеда у татар, я помню, как
он нарочно несколько раз обнимал меня за талию.
Во-первых, мне стало ясно, как дважды два, что из старика, даже почти еще бодрого и все-таки хоть сколько-нибудь разумного и хоть с каким-нибудь да характером,
они, за это
время, пока мы с
ним не виделись, сделали какую-то мумию, какого-то совершенного ребенка, пугливого и недоверчивого.
Рассказывали про
него, что будто бы
он стал в этот месяц несравненно разумнее, даже суровее, не пугался более, не плакал и даже совсем ни разу не произнес
во все это
время ни единого слова об Анне Андреевне.
Неточные совпадения
Городничий. Ведь
оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что
он запанибрата со всеми министрами и
во дворец ездит, так поэтому может такое производство сделать, что со
временем и в генералы влезешь. Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?
Кричал
он во всякое
время, и кричал необыкновенно.
Нет спора, что можно и даже должно давать народам случай вкушать от плода познания добра и зла, но нужно держать этот плод твердой рукою и притом так, чтобы можно было
во всякое
время отнять
его от слишком лакомых уст.
Тут только понял Грустилов, в чем дело, но так как душа
его закоснела в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть в нее.
Он даже заподозрил в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая
во время отпадения глуповцев в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.
Постоянно застегнутый на все пуговицы и имея наготове фуражку и перчатки,
он представлял собой тип градоначальника, у которого ноги
во всякое
время готовы бежать неведомо куда.