Неточные совпадения
— Ишь, и Залёжев тут! — пробормотал Рогожин,
смотря на них с торжествующею и даже как бы злобною улыбкой, и вдруг оборотился к
князю: —
Князь, не известно мне, за что я тебя полюбил.
— Подождите в приемной, а узелок здесь оставьте, — проговорил он, неторопливо и важно усаживаясь в свое кресло и с строгим удивлением
посматривая на
князя, расположившегося тут же рядом подле него на стуле, с своим узелком в руках.
«Он, должно быть, когда один, совсем не так
смотрит и, может быть, никогда не смеется», — почувствовалось как-то
князю.
Генерал, Иван Федорович Епанчин, стоял посреди своего кабинета и с чрезвычайным любопытством
смотрел на входящего
князя, даже шагнул к нему два шага.
Князь подошел и отрекомендовался.
Взгляд
князя был до того ласков в эту минуту, а улыбка его до того без всякого оттенка хотя бы какого-нибудь затаенного неприязненного ощущения, что генерал вдруг остановился и как-то вдруг другим образом
посмотрел на своего гостя; вся перемена взгляда совершилась в одно мгновение.
— А знаете,
князь, — сказал он совсем почти другим голосом, — ведь я вас все-таки не знаю, да и Елизавета Прокофьевна, может быть, захочет
посмотреть на однофамильца… Подождите, если хотите, коли у вас время терпит.
Ганя и генерал с изумлением
посмотрели на
князя…
— Ого! — вскричал генерал,
смотря на образчик каллиграфии, представленный
князем, — да ведь это пропись! Да и пропись-то редкая! Посмотри-ка, Ганя, каков талант!
— Так вам нравится такая женщина,
князь? — спросил он его вдруг, пронзительно
смотря на него. И точно будто бы у него было какое чрезвычайное намерение.
— Это очень хорошо, что вы вежливы, и я замечаю, что вы вовсе не такой… чудак, каким вас изволили отрекомендовать. Пойдемте. Садитесь вот здесь, напротив меня, — хлопотала она, усаживая
князя, когда пришли в столовую, — я хочу на вас
смотреть. Александра, Аделаида, потчуйте
князя. Не правда ли, что он вовсе не такой… больной? Может, и салфетку не надо… Вам,
князь, подвязывали салфетку за кушаньем?
— Осел? Это странно, — заметила генеральша. — А впрочем, ничего нет странного, иная из нас в осла еще влюбится, — заметила она, гневливо
посмотрев на смеявшихся девиц. — Это еще в мифологии было. Продолжайте,
князь.
— И думается, — отвечал
князь, по-прежнему с тихою и даже робкою улыбкой
смотря на Аглаю; но тотчас же рассмеялся опять и весело
посмотрел на нее.
Князь с удивлением
посмотрел на нее.
— Вот вы все теперь, — начал
князь, —
смотрите на меня с таким любопытством, что, не удовлетвори я его, вы на меня, пожалуй, и рассердитесь.
Когда
князь замолчал, все на него
смотрели весело, даже и Аглая, но особенно Лизавета Прокофьевна.
— Я хочу видеть! — вскинулась генеральша. — Где этот портрет? Если ему подарила, так и должен быть у него, а он, конечно, еще в кабинете. По средам он всегда приходит работать и никогда раньше четырех не уходит. Позвать сейчас Гаврилу Ардалионовича! Нет, я не слишком-то умираю от желания его видеть. Сделайте одолжение,
князь, голубчик, сходите в кабинет, возьмите у него портрет и принесите сюда. Скажите, что
посмотреть. Пожалуйста.
Ганя попросил рассказать подробнее;
князь рассказал. Ганя вновь насмешливо
посмотрел на него.
— До свидания,
князь, и я ухожу, — сказала Аделаида. Она крепко пожала руку
князю, приветливо и ласково улыбнулась ему и вышла. На Ганю она не
посмотрела.
Князь быстро повернулся и
посмотрел на обоих. В лице Гани было настоящее отчаяние; казалось, он выговорил эти слова как-то не думая, сломя голову. Аглая
смотрела на него несколько секунд совершенно с тем же самым спокойным удивлением, как давеча на
князя, и, казалось, это спокойное удивление ее, это недоумение, как бы от полного непонимания того, что ей говорят, было в эту минуту для Гани ужаснее самого сильнейшего презрения.
Князь взял записку и с недоумением
посмотрел на Аглаю.
«Нет, его теперь так отпустить невозможно, — думал про себя Ганя, злобно
посматривая дорогой на
князя, — этот плут выпытал из меня всё, а потом вдруг снял маску… Это что-то значит. А вот мы увидим! Всё разрешится, всё, всё! Сегодня же!»
— Э-эх! — проговорил гость, взъерошив волосы и вздохнув, и стал
смотреть в противоположный угол. — У вас деньги есть? — спросил он вдруг, обращаясь к
князю.
Общее молчание воцарилось; все
смотрели на
князя, как бы не понимая его и — не желая понять. Ганя оцепенел от испуга.
Недоумение, с которым все
смотрели на
князя, продолжалось недолго: Настасья Филипповна появилась в дверях гостиной сама и опять, входя в комнату, слегка оттолкнула
князя.
Казалось, вся злоба Гани вдруг опрокинулась на
князя: он схватил его за плечо, и
смотрел на него молча, мстительно и ненавистно, как бы не в силах выговорить слово.
Настасья Филипповна в недоумении
смотрела на
князя.
Князь проговорил свои несколько фраз голосом неспокойным, прерываясь и часто переводя дух. Всё выражало в нем чрезвычайное волнение. Настасья Филипповна
смотрела на него с любопытством, но уже не смеялась. В эту самую минуту вдруг громкий, новый голос, послышавшийся из-за толпы, плотно обступившей
князя и Настасью Филипповну, так сказать, раздвинул толпу и разделил ее надвое. Перед Настасьей Филипповной стоял сам отец семейства, генерал Иволгин. Он был во фраке и в чистой манишке; усы его были нафабрены…
— Что вы на меня так
смотрите? — спросил он
князя.
Марфа Борисовна церемонно и горестно показала
князю стул у ломберного стола, сама села напротив, подперла рукой правую щеку и начала молча вздыхать,
смотря на
князя.
— А
князь у меня с того и начнет, что модный романс споет, — заключил Фердыщенко,
посматривая, что скажет Настасья Филипповна.
Князь скорбным, строгим и проницающим взглядом
смотрел в лицо продолжавшей его оглядывать Настасьи Филипповны.
Все устремили взгляды на Птицына, читавшего письмо. Общее любопытство получило новый и чрезвычайный толчок. Фердыщенку не сиделось; Рогожин
смотрел в недоумении и в ужасном беспокойстве переводил взгляды то на
князя, то на Птицына. Дарья Алексеевна в ожидании была как на иголках. Даже Лебедев не утерпел, вышел из своего угла, и, согнувшись в три погибели, стал заглядывать в письмо чрез плечо Птицына, с видом человека, опасающегося, что ему сейчас дадут за это колотушку.
Птицын так даже от целомудрия наклонил голову и
смотрел в землю. Тоцкий про себя подумал: «Идиот, а знает, что лестью всего лучше возьмешь; натура!»
Князь заметил тоже из угла сверкающий взгляд Гани, которым тот как бы хотел испепелить его.
Смотри,
князь, твоя невеста деньги взяла, потому что она распутная, а ты ее брать хотел!
Коля Иволгин, по отъезде
князя, сначала продолжал свою прежнюю жизнь, то есть ходил в гимназию, к приятелю своему Ипполиту,
смотрел за генералом и помогал Варе по хозяйству, то есть был у ней на побегушках.
— Си-сироты, — начал было, покоробившись, Лебедев, но приостановился:
князь рассеянно
смотрел пред собой и, уж конечно, забыл свой вопрос. Прошло еще с минуту; Лебедев высматривал и ожидал.
Лебедев
посмотрел ему вслед. Его поразила внезапная рассеянность
князя. Выходя, он забыл даже сказать «прощайте», даже головой не кивнул, что несовместно было с известною Лебедеву вежливостью и внимательностью
князя.
Дверь отворил сам Парфен Семеныч; увидев
князя, он до того побледнел и остолбенел на месте, что некоторое время похож был на каменного истукана,
смотря своим неподвижным и испуганным взглядом и скривив рот в какую-то в высшей степени недоумевающую улыбку, — точно в посещении
князя он находил что-то невозможное и почти чудесное.
— Сам как ты думаешь? — переспросил
князь, грустно
смотря на Рогожина.
— Как ты тяжело
смотришь теперь на меня, Парфен! — с тяжелым чувством вырвалось у
князя.
— Да как же ты… как же ты… — вскричал
князь и не докончил. Он с ужасом
смотрел на Рогожина.
— Да дай же я хоть обниму тебя на прощанье, странный ты человек! — вскричал
князь, с нежным упреком
смотря на него, и хотел его обнять. Но Парфен едва только поднял свои руки, как тотчас же опять опустил их. Он не решался; он отвертывался, чтобы не глядеть на
князя. Он не хотел его обнимать.
Убеждение в чем? (О, как мучила
князя чудовищность, «унизительность» этого убеждения, «этого низкого предчувствия», и как обвинял он себя самого!) Скажи же, если смеешь, в чем? — говорил он беспрерывно себе, с упреком и с вызовом. — Формулируй, осмелься выразить всю свою мысль, ясно, точно, без колебания! О, я бесчестен! — повторял он с негодованием и с краской в лице, — какими же глазами буду я
смотреть теперь всю жизнь на этого человека! О, что за день! О боже, какой кошмар!
— Да чего же, говорите скорей, — допрашивал
князь с нетерпением,
смотря на таинственные кривляния Лебедева.
Все с некоторым удивлением
смотрели на нее, и почти все —
князь Щ., сестры, мать — с неприятным чувством
смотрели на эту новую приготовлявшуюся шалость, во всяком случае несколько далеко зашедшую.
Аглая даже и не оглянулась на него и продолжала чтение стихов, с аффектацией продолжая
смотреть на одного только
князя и обращаясь только к нему одному.
Иван Федорович Епанчин, например, ничего не знавший и не понимавший в этом «новом деле», даже вознегодовал,
смотря на такую юность, и наверно как-нибудь протестовал бы, если бы не остановила его странная для него горячность его супруги к партикулярным интересам
князя.
На этот раз
князь до того удивился, что и сам замолчал и тоже
смотрел на него, выпучив глаза и ни слова не говоря.
— Как! Вы сами всё это сочинили? — спросил
князь, с любопытством
смотря на Бурдовского. — Да быть же не может!
— Вас удержала Аглая Ивановна; ведь я не ошибаюсь? Это ведь ваша дочь Аглая Ивановна? Она так хороша, что я давеча с первого взгляда угадал ее, хоть и никогда не видал. Дайте мне хоть на красавицу-то в последний раз в жизни
посмотреть, — какою-то неловкою, кривою улыбкой улыбнулся Ипполит, — вот и
князь тут, и супруг ваш, и вся компания. Отчего вы мне отказываете в последнем желании?