Неточные совпадения
— А ты откуда узнал, что он два с половиной миллиона чистого капиталу оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз
взглянуть на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он
на него князю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду. Ни брат подлец, ни мать ни денег, ни уведомления, — ничего не прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
Взгляните на эти круглые д, а.
Однако уж половина первого, — заключил он,
взглянув на часы, — к делу, князь, потому мне надо поспешить, а сегодня, может, мы с вами не встретимся!
— Ну, извините, — перебил генерал, — теперь ни минуты более не имею. Сейчас я скажу о вас Лизавете Прокофьевне: если она пожелает принять вас теперь же (я уж в таком виде постараюсь вас отрекомендовать), то советую воспользоваться случаем и понравиться, потому Лизавета Прокофьевна очень может вам пригодиться; вы же однофамилец. Если не пожелает, то не взыщите, когда-нибудь в другое время. А ты, Ганя, взгляни-ка покамест
на эти счеты, мы давеча с Федосеевым бились. Их надо бы не забыть включить…
Ганя закурил папиросу и предложил другую князю; князь принял, но не заговаривал, не желая помешать, и стал рассматривать кабинет; но Ганя едва
взглянул на лист бумаги, исписанный цифрами, указанный ему генералом.
Тут он
взглянул в мою сторону; я поглядел
на его лицо и всё понял…
— Чрезвычайно! — с жаром ответил князь, с увлечением
взглянув на Аглаю, — почти как Настасья Филипповна, хотя лицо совсем другое!..
Она задумчиво отошла к своему мольберту. Аглая
взглянула на портрет только мельком, прищурилась, выдвинула нижнюю губку, отошла и села к стороне, сложив руки.
— Н-нет… я… н-нет, — солгал Гаврила Ардалионович, и краска стыда залила ему лицо. Он бегло
взглянул на сидевшую в стороне Аглаю и быстро отвел глаза. Аглая холодно, пристально, спокойно глядела
на него, не отрывая глаз, и наблюдала его смущение.
Настасья Филипповна обмерила его насмешливым и высокомерным взглядом, но
взглянула на Варю и
на Нину Александровну, поглядела
на Ганю и вдруг переменила тон.
Настасья Филипповна удивилась, усмехнулась, но как будто что-то пряча под свою улыбку, несколько смешавшись,
взглянула на Ганю и пошла из гостиной. Но, не дойдя еще до прихожей, вдруг воротилась, быстро подошла к Нине Александровне, взяла ее руку и поднесла ее к губам своим.
Настасья Филипповна мельком
взглянула на генерала и тоже про себя улыбнулась. Но видно было, что тоска и раздражительность усиливались в ней всё сильнее и сильнее. Афанасий Иванович испугался вдвое, услышав про обещание рассказа.
Настасья Филипповна во всё время его рассказа пристально рассматривала кружевцо оборки
на своем рукаве и щипала ее двумя пальцами левой руки, так что ни разу не успела и
взглянуть на рассказчика.
Увидев Ганю, он ядовито улыбнулся и прошептал про себя: «Вишь!»
На генерала и
на Афанасия Ивановича он
взглянул без смущения и даже без особенного любопытства.
— Фердыщенко, может быть, не возьмет, Настасья Филипповна, я человек откровенный, — перебил Фердыщенко, — зато князь возьмет! Вы вот сидите да плачетесь, а вы взгляните-ка
на князя! Я уж давно наблюдаю…
— Значит, в самом деле княгиня! — прошептала она про себя как бы насмешливо и,
взглянув нечаянно
на Дарью Алексеевну, засмеялась. — Развязка неожиданная… я… не так ожидала… Да что же вы, господа, стоите, сделайте одолжение, садитесь, поздравьте меня с князем! Кто-то, кажется, просил шампанского; Фердыщенко, сходите, прикажите. Катя, Паша, — увидала она вдруг в дверях своих девушек, — подите сюда, я замуж выхожу, слышали? За князя, у него полтора миллиона, он князь Мышкин и меня берет!
Подойдя к воротам и
взглянув на надпись, князь прочел: «Дом потомственного почетного гражданина Рогожина».
Я и сам остался, как останавливаюсь иногда
на улице, когда вижу что-нибудь,
на что можно
взглянуть, как… как… как…
— Если вы не бросите сейчас же этих мерзких людей, то я всю жизнь, всю жизнь буду вас одного ненавидеть! — прошептала Аглая; она была как бы в исступлении, но она отвернулась, прежде чем князь успел
на нее
взглянуть. Впрочем, ему уже нечего и некого было бросать: больного Ипполита тем временем успели кое-как усадить
на извозчика, и дрожки отъехали.
О, как он боялся
взглянуть в ту сторону, в тот угол, откуда пристально смотрели
на него два знакомые черные глаза, и в то же самое время как замирал он от счастия, что сидит здесь опять между ними, услышит знакомый голос — после того, что она ему написала.
Приятель Евгения Павловича сделал один вопрос, но князь, кажется,
на него не ответил или до того странно промямлил что-то про себя, что офицер посмотрел
на него очень пристально,
взглянул потом
на Евгения Павловича, тотчас понял, для чего тот выдумал это знакомство, чуть-чуть усмехнулся и обратился опять к Аглае.
Он повернул к ней голову, поглядел
на нее,
взглянул в ее черные, непонятно для него сверкавшие в эту минуту глаза, попробовал усмехнуться ей, но вдруг, точно мгновенно забыв ее, опять отвел глаза направо и опять стал следить за своим чрезвычайным видением.
Если б он догадался или успел
взглянуть налево, когда сидел
на стуле, после того, как его оттолкнули, то увидел бы Аглаю, шагах в двадцати от него, остановившуюся глядеть
на скандальную сцену и не слушавшую призывов матери и сестер, отошедших уже далее.
— Видите, — запутывался и всё более и более нахмуривался князь, расхаживая взад и вперед по комнате и стараясь не
взглядывать на Лебедева, — мне дали знать… мне сказали про господина Фердыщенка, что будто бы он, кроме всего, такой человек, при котором надо воздерживаться и не говорить ничего… лишнего, — понимаете? Я к тому, что, может быть, и действительно он был способнее, чем другой… чтобы не ошибиться, — вот в чем главное, понимаете?
«Когда вы развернете это письмо (так начиналось первое послание), вы прежде всего
взглянете на подпись. Подпись всё вам скажет и всё разъяснит, так что мне нечего пред вами оправдываться и нечего вам разъяснять. Будь я хоть сколько-нибудь вам равна, вы бы могли еще обидеться такою дерзостью; но кто я и кто вы? Мы две такие противоположности, и я до того пред вами из ряду вон, что я уже никак не могу вас обидеть, даже если б и захотела».
— То есть… я думаю, Аглая Ивановна, что вы хотите узнать, как я принял… ежа… или, лучше сказать, как я
взглянул…
на эту присылку… ежа, то есть… в таком случае, я полагаю, что… одним словом…
Аглая отвернула свое счастливое и заплаканное личико от мамашиной груди,
взглянула на папашу, громко рассмеялась, прыгнула к нему, крепко обняла его и несколько раз поцеловала. Затем опять бросилась к мамаше и совсем уже спряталась лицом
на ее груди, чтоб уж никто не видал, и тотчас опять заплакала. Лизавета Прокофьевна прикрыла ее концом своей шали.
Князь решил вечером же идти к ним непременно «по-прежнему» и лихорадочно
взглянул на часы.
Он только заметил, что она хорошо знает дорогу, и когда хотел было обойти одним переулком подальше, потому что там дорога была пустыннее, и предложил ей это, она выслушала, как бы напрягая внимание, и отрывисто ответила: «Всё равно!» Когда они уже почти вплоть подошли к дому Дарьи Алексеевны (большому и старому деревянному дому), с крыльца вышла одна пышная барыня и с нею молодая девица; обе сели в ожидавшую у крыльца великолепную коляску, громко смеясь и разговаривая, и ни разу даже и не
взглянули на подходивших, точно и не приметили.
Настасья Филипповна поднялась,
взглянула еще раз в зеркало, заметила с «кривою» улыбкой, как передавал потом Келлер, что она «бледна как мертвец», набожно поклонилась образу и вышла
на крыльцо.
Князь вышел и некоторое время ходил в раздумье по тротуару. Окна комнат, занимаемых Рогожиным, были все заперты; окна половины, занятой его матерью, почти все были отперты; день был ясный, жаркий; князь перешел через улицу
на противоположный тротуар и остановился
взглянуть еще раз
на окна: не только они были заперты, но почти везде были опущены белые сторы.
Князь удивился ответу, но он удивился спустя уже по крайней мере две минуты, когда сообразил. Сообразив ответ, он испугался и стал приглядываться к Рогожину. Тот уже шел почти
на полшага впереди, смотря прямо пред собой и не
взглядывая ни
на кого из встречных, с машинальною осторожностию давая всем дорогу.
Сказав это, он перешел через улицу, ступил
на противоположный тротуар, поглядел, идет ли князь, и, видя, что он стоит и смотрит
на него во все глаза, махнул ему рукой к стороне Гороховой, и пошел, поминутно поворачиваясь
взглянуть на князя и приглашая его за собой.