Неточные совпадения
Прости ты меня, говорю,
подлеца!» А она сидит передо мной на кровати, глядит на меня, обе руки мне на плеча положила, смеется, а у самой слезы текут; плачет и смеется…
Прости, говорит, меня, честного отца честная дочь, потому я
подлец перед тобой, — во всем виноват!» И другой раз в землю ей поклонился.
— Пистолеты? Подожди, голубчик, я их дорогой в лужу выброшу, — ответил Митя. — Феня, встань, не лежи ты предо мной. Не погубит Митя, впредь никого уж не погубит этот глупый человек. Да вот что, Феня, — крикнул он ей, уже усевшись, — обидел я тебя давеча, так прости меня и помилуй,
прости подлеца… А не простишь, все равно! Потому что теперь уже все равно! Трогай, Андрей, живо улетай!
— Да, Marie, да, и, может быть, я делаю страшную подлость в сию минуту, что
прощаю подлецов… — встал он вдруг и зашагал по комнате, подняв вверх руки как бы в исступлении.
Неточные совпадения
— Пеший конному не товарищ! Александра Семеновна, мы остаемся вместе и будем обожать друг друга. А это генерал! Нет, Ваня, я соврал; ты не генерал, а я —
подлец! Посмотри, на что я похож теперь? Что я перед тобой?
Прости, Ваня, не осуди и дай излить.
— В будущем году! Невесту он себе еще в прошлом году приглядел; ей было тогда всего четырнадцать лет, теперь ей уж пятнадцать, кажется, еще в фартучке ходит, бедняжка. Родители рады! Понимаешь, как ему надо было, чтоб жена умерла? Генеральская дочка, денежная девочка — много денег! Мы, брат Ваня, с тобой никогда так не женимся… Только чего я себе во всю жизнь не
прощу, — вскричал Маслобоев, крепко стукнув кулаком по столу, — это — что он оплел меня, две недели назад…
подлец!
Да в глазах-то у него,
прости господи, видно, черти уж скачут: только едет он один-от, а впереди ему Ванька-кучер показывается; вот он и покрикивает: «пошел, Ванька», «молчать, Ванька
подлец»…
— Фома,
прости меня! Я
подлец перед тобой, Фома!
«Бороться против зла нет сил, а
подлецом жить не хочу.
Прощайте, милорды, приходите на панихиду». Было что-то тимохинское, слегка шутовское в этой ненужной добавке: «приходите на панихиду», и нужно было вспомнить кисею, желтые мертвые руки, заплаканного священника, чтобы поверить в ужас происшедшего и снова понять.