Неточные совпадения
— Другого бы убили, но его нет. Он ужасно силен,
сильнее здесь всех
в остроге и самого крепкого сложения. На другое же утро он встает совершенно здоровый.
Это был сильно развитой народ, хитрые мужики, чрезвычайные начетчики [Начетчик — знаток и толкователь богословских книг.] и буквоеды и по-своему
сильные диалектики; народ надменный, заносчивый, лукавый и нетерпимый
в высочайшей степени.
Он был татарин; ужасно силен,
сильнее всех
в остроге; росту выше среднего, сложения геркулесовского, с безобразной, непропорционально огромной головой; ходил сутуловато, смотрел исподлобья.
Положительно могу сказать, что никогда
в жизни я не встречал более
сильного, более железного характером человека, как он.
Он прибыл
в острог с год передо мною вместе с двумя другими из своих товарищей — одним стариком, все время острожной жизни денно и нощно молившимся богу (за что очень уважали его арестанты) и умершим при мне, и с другим, еще очень молодым человеком, свежим, румяным,
сильным, смелым, который дорогою нес устававшего с пол-этапа Б., что продолжалось семьсот верст сряду.
Страсти
в нем таились, и даже
сильные, жгучие; но горячие угли были постоянно посыпаны золою и тлели тихо.
Рыданья усиливаются, и он
в изнеможении и чуть не с воем склоняет на книгу свою голову, увенчанную ковчегом; но вдруг, среди самых
сильных рыданий, он начинает хохотать и причитывать нараспев каким-то умиленно торжественным, каким-то расслабленным от избытка счастья голосом.
Он немедленно объяснил мне, что плач и рыдания означают мысль о потере Иерусалима и что закон предписывает при этой мысли как можно
сильнее рыдать и бить себя
в грудь.
Но что
в минуту самых
сильных рыданий он, Исай Фомич, должен вдруг, как бы невзначай, вспомнить (это вдруг тоже предписано законом), что есть пророчество о возвращении евреев
в Иерусалим.
Он приподымает руки к небу, потом прикладывает их к груди, к сердцу; но только что он успел разнежиться, — раздается
сильный удар
в дверь.
Он всё чихал и всю неделю потом чихал даже и во сне, как-то залпами, по пяти и по шести чихов за раз, аккуратно каждый раз приговаривая: «Господи, далось же такое наказанье!»
В ту минуту он сидел на постели и с жадностью набивал себе нос табаком из бумажного сверточка, чтоб
сильнее и аккуратнее прочихаться.
Пришел он с глазною болезнию; глаза красные, жалуется на
сильную колючую боль
в глазах.
В упорной глазной болезни, продолжающейся долго и когда уже все медицинские средства бывают испытаны, чтоб спасти зрение, доктора решаются на
сильное и мучительное средство: ставят больному заволоку, точно лошади.
Одним словом, право телесного наказания, данное одному над другим, есть одна из язв общества, есть одно из самых
сильных средств для уничтожения
в нем всякого зародыша, всякой попытки гражданственности и полное основание к непременному и неотразимому его разложению.
Они всегда производили довольно
сильное впечатление, как, впрочем, и было уже упомянуто; но не каждый же день их приводили, и
в тот день, когда их не было, становилось у нас как-то вяло, как будто все эти лица одно другому страшно надоели, начинались даже ссоры.
Кажется, еще
сильнее грустишь о свободе под ярким солнечным лучом, чем
в ненастный зимний или осенний день, и это заметно на всех арестантах.
Все это народ
сильный, большею частью
в цвете лет и сил…
Они вдруг вздумали, что на них уж более нет управы, и стали все
сильнее и
сильнее рисковать
в разных беззаконных предприятиях.
Положим, что человеку хоть немного
сильному волей все это вздор сравнительно с другими неудобствами, хотя
в сущности перемена привычек дело вовсе не вздорное и не последнее.
Признаться, я подходил к Акиму Акимычу, так сказать, с отчаяния,
в минуты самой
сильной скуки и когда уже ни к кому, кроме него, подойти не предвиделось.
Это была натура
сильная и
в высшей степени благородная.
Неточные совпадения
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не
в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И пели;
в чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и
сильные // Гремели голоса:
— По времени Шалашников // Удумал штуку новую, // Приходит к нам приказ: // «Явиться!» Не явились мы, // Притихли, не шелохнемся //
В болотине своей. // Была засу́ха
сильная, // Наехала полиция,
Поймал его Пахомушка, // Поднес к огню, разглядывал // И молвил: «Пташка малая, // А ноготок востер! // Дыхну — с ладони скатишься, // Чихну —
в огонь укатишься, // Щелкну — мертва покатишься, // А все ж ты, пташка малая, //
Сильнее мужика! // Окрепнут скоро крылышки, // Тю-тю! куда ни вздумаешь, // Туда и полетишь! // Ой ты, пичуга малая! // Отдай свои нам крылышки, // Все царство облетим, // Посмотрим, поразведаем, // Поспросим — и дознаемся: // Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?»
Прилетела
в дом // Сизым голубем… // Поклонился мне // Свекор-батюшка, // Поклонилася // Мать-свекровушка, // Деверья, зятья // Поклонилися, // Поклонилися, // Повинилися! // Вы садитесь-ка, // Вы не кланяйтесь, // Вы послушайте. // Что скажу я вам: // Тому кланяться, // Кто
сильней меня, — // Кто добрей меня, // Тому славу петь. // Кому славу петь? // Губернаторше! // Доброй душеньке // Александровне!
Судья, который, не убояся ни мщения, ни угроз
сильного, отдал справедливость беспомощному,
в моих глазах герой.