Неточные совпадения
Да! должен же был, обязан же был, наконец, этот «
вечный муж» хоть когда-нибудь да наказать себя за все окончательно, и чтоб наказать себя, он и схватился за бритву, — правда, нечаянно, но все-таки схватился! «Все-таки пырнул же ножом, все-таки ведь кончил же тем, что пырнул, в присутствии губернатора!» А кстати, была ли у него хоть какая-нибудь
мысль в этом роде, когда он мне рассказывал свой анекдот про шафера?
Так и бросились жиду прежде всего в глаза две тысячи червонных, которые были обещаны за его голову; но он постыдился своей корысти и силился подавить в себе
вечную мысль о золоте, которая, как червь, обвивает душу жида.
Горит огнём и
вечной мыслью солнце, // Осенены всё той же тайной думой, // Блистают звезды в беспредельном небе, // И одинокой, молчаливый месяц // Глядит на нашу землю светлым оком… //…Повсюду мысль одна, одна идея… //…Одна она — царица бытия…
Неточные совпадения
Он отгонял от себя эти
мысли, он старался убеждать себя, что он живет не для здешней временной жизни, а для
вечной, что в душе его находится мир и любовь.
Все у них было как-то черство, неотесанно, неладно, негоже, нестройно, нехорошо, в голове кутерьма, сутолока, сбивчивость, неопрятность в
мыслях, — одним словом, так и вызначилась во всем пустая природа мужчины, природа грубая, тяжелая, не способная ни к домостроительству, ни к сердечным убеждениям, маловерная, ленивая, исполненная беспрерывных сомнений и
вечной боязни.
Уже пустыни сторож
вечный, // Стесненный холмами вокруг, // Стоит Бешту остроконечный // И зеленеющий Машук, // Машук, податель струй целебных; // Вокруг ручьев его волшебных // Больных теснится бледный рой; // Кто жертва чести боевой, // Кто почечуя, кто Киприды; // Страдалец
мыслит жизни нить // В волнах чудесных укрепить, // Кокетка злых годов обиды // На дне оставить, а старик // Помолодеть — хотя на миг.
— Он, как Толстой, ищет веры, а не истины. Свободно
мыслить о истине можно лишь тогда, когда мир опустошен: убери из него все — все вещи, явления и все твои желания, кроме одного: познать
мысль в ее сущности. Они оба
мыслят о человеке, о боге, добре и зле, а это — лишь точки отправления на поиски
вечной, все решающей истины…
Не встречали они равнодушно утра; не могли тупо погрузиться в сумрак теплой, звездной, южной ночи. Их будило
вечное движение
мысли,
вечное раздражение души и потребность думать вдвоем, чувствовать, говорить!..