Неточные совпадения
Федор Павлович мигом завел в доме целый гарем и самое забубенное пьянство, а в антрактах ездил чуть не по всей губернии и слезно жаловался всем и
каждому на покинувшую его Аделаиду Ивановну, причем сообщал такие подробности, которые слишком бы стыдно было сообщать супругу о своей брачной жизни.
Случилось так, что и генеральша скоро после того умерла, но выговорив, однако, в завещании обоим малюткам по тысяче рублей
каждому «
на их обучение, и чтобы все эти деньги были
на них истрачены непременно, но с тем, чтобы хватило вплоть до совершеннолетия, потому что слишком довольно и такой подачки для этаких детей, а если кому угодно, то пусть сам раскошеливается», и проч., и проч.
И не утешайся, и не надо тебе утешаться, не утешайся и плачь, только
каждый раз, когда плачешь, вспоминай неуклонно, что сыночек твой — есть единый от ангелов Божиих — оттуда
на тебя смотрит и видит тебя, и
на твои слезы радуется, и
на них Господу Богу указывает.
—
На дуэль! — завопил опять старикашка, задыхаясь и брызгая с
каждым словом слюной. — А вы, Петр Александрович Миусов, знайте, сударь, что, может быть, во всем вашем роде нет и не было выше и честнее — слышите, честнее — женщины, как эта, по-вашему, тварь, как вы осмелились сейчас назвать ее! А вы, Дмитрий Федорович,
на эту же «тварь» вашу невесту променяли, стало быть, сами присудили, что и невеста ваша подошвы ее не стоит, вот какова эта тварь!
Домой, то есть в дом тех хозяев, у которых жил ее покойный отец, она являлась примерно раз в неделю, а по зимам приходила и
каждый день, но только лишь
на ночь, и ночует либо в сенях, либо в коровнике.
Только я вот что досконально знал по секрету и даже давно: что сумма, когда отсмотрит ее начальство,
каждый раз после того, и это уже года четыре кряду, исчезала
на время.
— А убирайтесь вы, иезуиты, вон, — крикнул он
на слуг. — Пошел, Смердяков. Сегодня обещанный червонец пришлю, а ты пошел. Не плачь, Григорий, ступай к Марфе, она утешит, спать уложит. Не дают, канальи, после обеда в тишине посидеть, — досадливо отрезал он вдруг, когда тотчас же по приказу его удалились слуги. — Смердяков за обедом теперь
каждый раз сюда лезет, это ты ему столь любопытен, чем ты его так заласкал? — прибавил он Ивану Федоровичу.
Воротясь в другую комнату, в ту самую, в которой поутру старец принимал гостей, Алеша, почти не раздеваясь и сняв лишь сапоги, улегся
на кожаном, жестком и узком диванчике,
на котором он и всегда спал, давно уже,
каждую ночь, принося лишь подушку.
Ибо знайте, милые, что
каждый единый из нас виновен за всех и за вся
на земле несомненно, не только по общей мировой вине, а единолично
каждый за всех людей и за всякого человека
на сей земле.
Ел он, как говорили (да оно и правда было), всего лишь по два фунта хлеба в три дня, не более; приносил ему их
каждые три дня живший тут же
на пасеке пасечник, но даже и с этим прислуживавшим ему пасечником отец Ферапонт тоже редко когда молвил слово.
Я, милейший Алексей Федорович, как можно дольше
на свете намерен прожить, было бы вам это известно, а потому мне
каждая копейка нужна, и чем дольше буду жить, тем она будет нужнее, — продолжал он, похаживая по комнате из угла в угол, держа руки по карманам своего широкого, засаленного, из желтой летней коломянки, пальто.
Каждая черточка
на его лице ходила и дергалась, глядел же с чрезвычайным вызовом.
А мы с ним, надо вам знать-с,
каждый вечер и допрежь того гулять выходили, ровно по тому самому пути, по которому с вами теперь идем, от самой нашей калитки до вон того камня большущего, который вон там
на дороге сиротой лежит у плетня и где выгон городской начинается: место пустынное и прекрасное-с.
Дорогие там лежат покойники,
каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду
на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, — в то же время убежденный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище, и никак не более.
Но странное дело,
на него напала вдруг тоска нестерпимая и, главное, с
каждым шагом, по мере приближения к дому, все более и более нараставшая.
—
На чердак
каждый день лазею-с, могу и завтра упасть с чердака. А не с чердака, так в погреб упаду-с, в погреб тоже
каждый день хожу-с, по своей надобности-с.
Вы
каждый раз стали под конец возвращаться рано к себе наверх, а вчера так и совсем никуда не выходили-с, а потому, может, и не знаете, как они старательно начали теперь запираться
на ночь.
Налгал третьего года, что жена у него умерла и что он уже женат
на другой, и ничего этого не было, представь себе: никогда жена его не умирала, живет и теперь и его бьет
каждые три дня по разу.
Тут Творец, как и в первые дни творения, завершая
каждый день похвалою: «Хорошо то, что я сотворил», — смотрит
на Иова и вновь хвалится созданием своим.
— «Рай, говорит, в
каждом из нас затаен, вот он теперь и во мне кроется, и, захочу, завтра же настанет он для меня в самом деле и уже
на всю мою жизнь».
—
Каждый раз, как вхожу к вам, вы смотрите с таким любопытством: «Опять, дескать, не объявил?» Подождите, не презирайте очень. Не так ведь оно легко сделать, как вам кажется. Я, может быть, еще и не сделаю вовсе. Не пойдете же вы
на меня доносить тогда, а?
Ибо в
каждый час и
каждое мгновение тысячи людей покидают жизнь свою
на сей земле и души их становятся пред Господом — и сколь многие из них расстались с землею отъединенно, никому не ведомо, в грусти и тоске, что никто-то не пожалеет о них и даже не знает о них вовсе: жили ль они или нет.
Я ведь
каждую неделю к нему ухожу
на весь вечер счеты сводить.
Да к тому же Митя его даже и за человека теперь считать не мог, ибо известно было всем и
каждому в городе, что это лишь больная развалина, сохранившая отношения с Грушенькой, так сказать, лишь отеческие, а совсем не
на тех основаниях, как прежде, и что это уже давно так, уже почти год как так.
И дети, и приказчики теснились в своих помещениях, но верх дома занимал старик один и не пускал к себе жить даже дочь, ухаживавшую за ним и которая в определенные часы и в неопределенные зовы его должна была
каждый раз взбегать к нему наверх снизу, несмотря
на давнишнюю одышку свою.
Хотя край наш и обеднел, помещики разъехались, торговля затихла, а бакалея процветала по-прежнему и даже все лучше и лучше с
каждым годом:
на эти предметы не переводились покупатели.
«Так вот нет же, достучусь, достучусь!» — бормотал он, с
каждым звуком злясь
на себя до остервенения, но с тем вместе и усугубляя удары в ворота.
Каждый вечер играли в карты, хотя бы
на одном только столике.
Голову Григория обмыли водой с уксусом, и от воды он совсем уже опамятовался и тотчас спросил: «Убит аль нет барин?» Обе женщины и Фома пошли тогда к барину и, войдя в сад, увидали
на этот раз, что не только окно, но и дверь из дома в сад стояла настежь отпертою, тогда как барин накрепко запирался сам с вечера
каждую ночь вот уже всю неделю и даже Григорию ни под каким видом не позволял стучать к себе.
Митя точно и пространно изложил им все, что касалось знаков, изобретенных Федором Павловичем для Смердякова, рассказал, что именно означал
каждый стук в окно, простучал даже эти знаки по столу и
на вопрос Николая Парфеновича: что, стало быть, и он, Митя, когда стучал старику в окно, то простучал именно тот знак, который означал: «Грушенька пришла», — ответил с точностью, что именно точно так и простучал, что, дескать, «Грушенька пришла».
Слушайте: я ношу деньги целый месяц
на себе, завтра же я могу решиться их отдать, и я уже не подлец, но решиться-то я не могу, вот что, хотя и
каждый день решаюсь, хотя и
каждый день толкаю себя: «Решись, решись, подлец», и вот весь месяц не могу решиться, вот что!
Видите, тут все этот старик, покойник, он все Аграфену Александровну смущал, а я ревновал, думал тогда, что она колеблется между мною и им; вот и думаю
каждый день: что, если вдруг с ее стороны решение, что, если она устанет меня мучить и вдруг скажет мне: «Тебя люблю, а не его, увози меня
на край света».
Все время, пока я носил эти полторы тысячи, зашитые
на груди, я
каждый день и
каждый час говорил себе: «Ты вор, ты вор!» Да я оттого и свирепствовал в этот месяц, оттого и дрался в трактире, оттого и отца избил, что чувствовал себя вором!
Оба они как вошли в комнату, так тотчас же, несмотря
на вопросы Николая Парфеновича, стали обращаться с ответами к стоявшему в стороне Михаилу Макаровичу, принимая его, по неведению, за главный чин и начальствующее здесь лицо и называя его с
каждым словом: «пане пулковнику».
С тех пор, с самой его смерти, она посвятила всю себя воспитанию этого своего нещечка мальчика Коли, и хоть любила его все четырнадцать лет без памяти, но уж, конечно, перенесла с ним несравненно больше страданий, чем выжила радостей, трепеща и умирая от страха чуть не
каждый день, что он заболеет, простудится, нашалит, полезет
на стул и свалится, и проч., и проч.
У него дома, в углу
на стене, еще с прошлого года была сделана карандашом черточка, которою он отметил свой рост, и с тех пор
каждые два месяца он с волнением подходил опять мериться:
на сколько успел вырасти?
— «Отец святой, это не утешение! — восклицает отчаянный, — я был бы, напротив, в восторге всю жизнь
каждый день оставаться с носом, только бы он был у меня
на надлежащем месте!» — «Сын мой, — вздыхает патер, — всех благ нельзя требовать разом, и это уже ропот
на Провидение, которое даже и тут не забыло вас; ибо если вы вопиете, как возопили сейчас, что с радостью готовы бы всю жизнь оставаться с носом, то и тут уже косвенно исполнено желание ваше: ибо, потеряв нос, вы тем самым все же как бы остались с носом…»
Все знали тоже, что дело это получило всероссийскую огласку, но все-таки не представляли себе, что оно до такой уже жгучей, до такой раздражительной степени потрясло всех и
каждого, да и не у нас только, а повсеместно, как оказалось это
на самом суде в этот день.
Надо прибавить, что он говорил по-русски много и охотно, но как-то у него
каждая фраза выходила
на немецкий манер, что, впрочем, никогда не смущало его, ибо он всю жизнь имел слабость считать свою русскую речь за образцовую, «за лучшую, чем даже у русских», и даже очень любил прибегать к русским пословицам, уверяя
каждый раз, что русские пословицы лучшие и выразительнейшие изо всех пословиц в мире.
«Был же он положительно не в здравом состоянии ума, сам мне признавался, что наяву видит видения, встречает
на улице разных лиц, которые уже померли, и что к нему
каждый вечер ходит в гости сатана», — заключил доктор.
Мне, например, и еще двум лицам в этой зале совершенно случайно стал известен, еще неделю назад, один факт, именно, что Иван Федорович Карамазов посылал в губернский город для размена два пятипроцентные билета по пяти тысяч
каждый, всего, стало быть,
на десять тысяч.
Я слово вам даю от себя, господа, что я ни одного из вас не забуду;
каждое лицо, которое
на меня теперь, сейчас, смотрит, припомню, хоть бы и чрез тридцать лет.