Неточные совпадения
— Не
пойдет, не
пойдет, не
пойдет, не
пойдет, ни
за что не
пойдет!.. — радостно так весь и встрепенулся старик, точно ничего ему не могли сказать в эту
минуту отраднее.
Но Алеше уже и нечего было сообщать братии, ибо все уже всё знали: Ракитин,
послав за ним монаха, поручил тому, кроме того, «почтительнейше донести и его высокопреподобию отцу Паисию, что имеет до него он, Ракитин, некое дело, но такой важности, что и
минуты не смеет отложить для сообщения ему,
за дерзость же свою земно просит простить его».
— Совершенно верно-с… — пробормотал уже пресекшимся голосом Смердяков, гнусно улыбаясь и опять судорожно приготовившись вовремя отпрыгнуть назад. Но Иван Федорович вдруг, к удивлению Смердякова, засмеялся и быстро прошел в калитку, продолжая смеяться. Кто взглянул бы на его лицо, тот наверно заключил бы, что засмеялся он вовсе не оттого, что было так весело. Да и сам он ни
за что не объяснил бы, что было тогда с ним в ту
минуту. Двигался и
шел он точно судорогой.
Поманил он меня, увидав, подошел я к нему, взял он меня обеими руками
за плечи, глядит мне в лицо умиленно, любовно; ничего не сказал, только поглядел так с
минуту: «Ну, говорит, ступай теперь, играй, живи
за меня!» Вышел я тогда и
пошел играть.
В нужные
минуты он ласково и подобострастно останавливал его и уговаривал, не давал ему оделять, как «тогда», мужиков «цигарками и ренским вином» и, Боже сохрани, деньгами, и очень негодовал на то, что девки пьют ликер и едят конфеты: «Вшивость лишь одна, Митрий Федорович, — говорил он, — я их коленком всякую напинаю, да еще
за честь почитать прикажу — вот они какие!» Митя еще раз вспомянул про Андрея и велел
послать ему пуншу.
Он сорвался с места и, отворив дверь, быстро прошел в комнату. Перезвон бросился
за ним. Доктор постоял было еще секунд пять как бы в столбняке, смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро
пошел к карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан бросился его подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед
за Колей. Тот стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его
за руку и звал папу. Чрез
минуту воротился и штабс-капитан.
— Ступайте
за ним! Догоните его! Не оставляйте его одного ни
минуты, — быстро зашептала она. — Он помешанный. Вы не знаете, что он помешался? У него горячка, нервная горячка! Мне доктор говорил,
идите, бегите
за ним…
Однако как я в силах наблюдать
за собой, — подумал он в ту же
минуту еще с большим наслаждением, — а они-то решили там, что я с ума схожу!» Дойдя до своего дома, он вдруг остановился под внезапным вопросом: «А не надо ль сейчас, теперь же
пойти к прокурору и все объявить?» Вопрос он решил, поворотив опять к дому: «Завтра все вместе!» — прошептал он про себя, и, странно, почти вся радость, все довольство его собою прошли в один миг.
Закутавшись в плед, набоб терпеливо шагал по мокрому песку, ожидая появления таинственной незнакомки. Минуты
шли за минутами, но добрый гений не показывался. «Уж не подшутил ли кто надо мной?» — подумал набоб и сделал два шага назад, но в это время издали заметил закутанную женскую фигуру и пошел к ней навстречу. По фигуре это была Луша, и сердце набоба дрогнуло.
Неточные совпадения
Тит освободил место, и Левин
пошел за ним. Трава была низкая, придорожная, и Левин, давно не косивший и смущенный обращенными на себя взглядами, в первые
минуты косил дурно, хотя и махал сильно. Сзади его послышались голоса:
Одно — вне ее присутствия, с доктором, курившим одну толстую папироску
за другою и тушившим их о край полной пепельницы, с Долли и с князем, где
шла речь об обеде, о политике, о болезни Марьи Петровны и где Левин вдруг на
минуту совершенно забывал, что происходило, и чувствовал себя точно проснувшимся, и другое настроение — в ее присутствии, у ее изголовья, где сердце хотело разорваться и всё не разрывалось от сострадания, и он не переставая молился Богу.
«Я, воспитанный в понятии Бога, христианином, наполнив всю свою жизнь теми духовными благами, которые дало мне христианство, преисполненный весь и живущий этими благами, я, как дети, не понимая их, разрушаю, то есть хочу разрушить то, чем я живу. А как только наступает важная
минута жизни, как дети, когда им холодно и голодно, я
иду к Нему, и еще менее, чем дети, которых мать бранит
за их детские шалости, я чувствую, что мои детские попытки с жиру беситься не зачитываются мне».
На втором приеме было то же. Тит
шел мах
за махом, не останавливаясь и не уставая. Левин
шел за ним, стараясь не отставать, и ему становилось всё труднее и труднее: наступала
минута, когда, он чувствовал, у него не остается более сил, но в это самое время Тит останавливался и точил.
Не прошло десяти
минут, как на конце площади показался тот, которого мы ожидали. Он
шел с полковником Н…. который, доведя его до гостиницы, простился с ним и поворотил в крепость. Я тотчас же
послал инвалида
за Максимом Максимычем.