Неточные совпадения
Вопрос для нашего монастыря был
важный, так как монастырь наш ничем особенно не был до
тех пор знаменит: в нем не было ни мощей святых угодников, ни явленных чудотворных икон, не было даже славных преданий, связанных с нашею историей, не числилось за ним исторических подвигов и заслуг отечеству.
Ему все казалось почему-то, что Иван чем-то занят, чем-то внутренним и
важным, что он стремится к какой-то цели, может быть очень трудной, так что ему не до него, и что вот это и есть
та единственная причина, почему он смотрит на Алешу рассеянно.
От него же узнал Алеша все подробности
того важного дела, которое связало в последнее время обоих старших братьев замечательною и тесною связью.
— У ней к вам, Алексей Федорович, поручение… Как ваше здоровье, — продолжала маменька, обращаясь вдруг к Алеше и протягивая к нему свою прелестно гантированную ручку. Старец оглянулся и вдруг внимательно посмотрел на Алешу.
Тот приблизился к Лизе и, как-то странно и неловко усмехаясь, протянул и ей руку. Lise сделала
важную физиономию.
— В Париже, уже несколько лет
тому, вскоре после декабрьского переворота, мне пришлось однажды, делая по знакомству визит одному очень-очень
важному и управляющему тогда лицу, повстречать у него одного прелюбопытнейшего господина.
Слова эти, конечно, вырвались у Ивана вчера невольно, но
тем важнее, что невольно.
Это именно вот в таком виде он должен был все это унижение почувствовать, а тут как раз я эту ошибку сделал, очень
важную: я вдруг и скажи ему, что если денег у него недостанет на переезд в другой город,
то ему еще дадут, и даже я сам ему дам из моих денег сколько угодно.
Важно и молча поклонился он гостю, указал ему на кресло подле дивана, а сам медленно, опираясь на руку сына и болезненно кряхтя, стал усаживаться напротив Мити на диван, так что
тот, видя болезненные усилия его, немедленно почувствовал в сердце своем раскаяние и деликатный стыд за свое теперешнее ничтожество пред столь
важным им обеспокоенным лицом.
— Это действительно, сударыня, удивительно, — произнес Митя, мешковато усаживаясь, — но… я пришел по чрезвычайно
важному делу… наиважнейшему из важнейших, для меня
то есть, сударыня, для меня одного, и спешу…
Петр Ильич вежливо, но настоятельно попросил ее доложить барыне, что вот, дескать, пришел здешний один чиновник, Перхотин, по особому делу, и если б не
важное такое дело,
то и не посмел бы прийти — «именно, именно в этих словах доложите», — попросил он девушку.
— Да вот что вы сейчас сказали, — в удивлении смотрел на него Николай Парфенович, —
то есть что вы до самого последнего часа все еще располагали идти к госпоже Верховцевой просить у нее эту сумму… Уверяю вас, что это очень
важное для нас показание, Дмитрий Федорович,
то есть про весь этот случай… и особенно для вас, особенно для вас
важное.
Но пробило уже одиннадцать часов, а ему непременно надо было идти со двора «по одному весьма
важному делу», а между
тем он во всем доме оставался один и решительно как хранитель его, потому что так случилось, что все его старшие обитатели, по некоторому экстренному и оригинальному обстоятельству, отлучились со двора.
Ему предстояло одно очень
важное собственное дело, и на вид какое-то почти даже таинственное, между
тем время уходило, а Агафья, на которую можно бы было оставить детей, все еще не хотела возвратиться с базара.
Таким образом, теперешняя минута была
важная; во-первых, надо было себя в грязь лицом не ударить, показать независимость: «А
то подумает, что мне тринадцать лет, и примет меня за такого же мальчишку, как и эти.
Но
важнее всего
то, что множество наших русских, национальных наших уголовных дел, свидетельствуют именно о чем-то всеобщем, о какой-то общей беде, прижившейся с нами и с которой, как со всеобщим злом, уже трудно бороться.
Но это ничего не уменьшает и
тем важнее: в пьяном виде написал
то, что задумал в трезвом.
Да, действительно, подозрение
важное, и во-первых — тотчас же колоссальные улики, его подтверждающие: один убивает и берет все труды на себя, а другой сообщник лежит на боку, притворившись в падучей, — именно для
того, чтобы предварительно возбудить во всех подозрение, тревогу в барине, тревогу в Григории.
В этом месте защитника прервал довольно сильный аплодисмент. В самом деле, последние слова свои он произнес с такою искренне прозвучавшею нотой, что все почувствовали, что, может быть, действительно ему есть что сказать и что
то, что он скажет сейчас, есть и самое
важное. Но председатель, заслышав аплодисмент, громко пригрозил «очистить» залу суда, если еще раз повторится «подобный случай». Все затихло, и Фетюкович начал каким-то новым, проникновенным голосом, совсем не
тем, которым говорил до сих пор.
На пятый день после суда над Митей, очень рано утром, еще в девятом часу, пришел к Катерине Ивановне Алеша, чтоб сговориться окончательно о некотором
важном для них обоих деле и имея, сверх
того, к ней поручение.
— Да, — сознался Митя. — Она сегодня утром не придет, — робко посмотрел он на брата. — Она придет только вечером. Как только я ей вчера сказал, что Катя орудует, смолчала; а губы скривились. Прошептала только: «Пусть ее!» Поняла, что
важное. Я не посмел пытать дальше. Понимает ведь уж, кажется, теперь, что
та любит не меня, а Ивана?
Все молча остановились у большого камня. Алеша посмотрел, и целая картина
того, что Снегирев рассказывал когда-то об Илюшечке, как
тот, плача и обнимая отца, восклицал: «Папочка, папочка, как он унизил тебя!» — разом представилась его воспоминанию. Что-то как бы сотряслось в его душе. Он с серьезным и
важным видом обвел глазами все эти милые, светлые лица школьников, Илюшиных товарищей, и вдруг сказал им...
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я был, а не убит! // А во-вторых,
важней того, // Я и во время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
Неточные совпадения
Приготовь поскорее комнату для
важного гостя,
ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не
то я перерою весь его погреб.
Хлестаков (рисуется).А ваши глаза лучше, нежели
важные дела… Вы никак не можете мне помешать, никаким образом не можете; напротив
того, вы можете принесть удовольствие.
Стародум(с
важным чистосердечием). Ты теперь в
тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с
теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Как бы
то ни было, но деятельность Двоекурова в Глупове была, несомненно, плодотворна. Одно
то, что он ввел медоварение и пивоварение и сделал обязательным употребление горчицы и лаврового листа, доказывает, что он был по прямой линии родоначальником
тех смелых новаторов, которые спустя три четверти столетия вели войны во имя картофеля. Но самое
важное дело его градоначальствования — это, бесспорно, записка о необходимости учреждения в Глупове академии.
С полною достоверностью отвечать на этот вопрос, разумеется, нельзя, но если позволительно допустить в столь
важном предмете догадки,
то можно предположить одно из двух: или что в Двоекурове, при немалом его росте (около трех аршин), предполагался какой-то особенный талант (например, нравиться женщинам), которого он не оправдал, или что на него было возложено поручение, которого он, сробев, не выполнил.