Неточные совпадения
— Стой! — завизжал Федор Павлович
в апофеозе
восторга, — так двух-то таких, что горы могут сдвигать, ты все-таки полагаешь, что
есть они? Иван, заруби черту, запиши: весь русский человек тут сказался!
Кроме всего этого, он заметил с первых же слов ее, что она
в каком-то сильном возбуждении, может
быть очень
в ней необычайном, — возбуждении, похожем почти даже на какой-то
восторг.
«Может
быть, слишком уж много
восторга», — мелькнуло
в голове Алеши.
Так и не поцеловала, так и убежала! — выкрикивал он
в болезненном каком-то
восторге —
в наглом
восторге можно бы тоже сказать, если бы
восторг этот не
был столь безыскусствен.
Иногда он пресекал говорить совсем, как бы собираясь с силами, задыхался, но
был как бы
в восторге.
Алеша немедленно покорился, хотя и тяжело ему
было уходить. Но обещание слышать последнее слово его на земле и, главное, как бы ему, Алеше, завещанное, потрясло его душу
восторгом. Он заспешил, чтоб, окончив все
в городе, поскорей воротиться. Как раз и отец Паисий молвил ему напутственное слово, произведшее на него весьма сильное и неожиданное впечатление. Это когда уже они оба вышли из кельи старца.
Старик
был просто
в восторге, записку настрочил, послали за лошадьми, подали закуску, коньяк.
В семь часов вечера Иван Федорович вошел
в вагон и полетел
в Москву. «Прочь все прежнее, кончено с прежним миром навеки, и чтобы не
было из него ни вести, ни отзыва;
в новый мир,
в новые места, и без оглядки!» Но вместо
восторга на душу его сошел вдруг такой мрак, а
в сердце заныла такая скорбь, какой никогда он не ощущал прежде во всю свою жизнь. Он продумал всю ночь; вагон летел, и только на рассвете, уже въезжая
в Москву, он вдруг как бы очнулся.
Сам же Дмитрий Федорович, как показывал он тоже потом, «
был как бы тоже совсем не
в себе, но не пьян, а точно
в каком-то
восторге, очень рассеян, а
в то же время как будто и сосредоточен, точно об чем-то думал и добивался и решить не мог.
Намерение
было серьезное: она вынула из кармана беленький батистовый платочек и взяла его за кончик,
в правую ручку, чтобы махать им
в пляске. Митя захлопотал, девки затихли, приготовясь грянуть хором плясовую по первому мановению. Максимов, узнав, что Грушенька хочет сама плясать, завизжал от
восторга и пошел
было пред ней подпрыгивать, припевая...
Он рассказал, но мы уже приводить рассказа не
будем. Рассказывал сухо, бегло. О
восторгах любви своей не говорил вовсе. Рассказал, однако, как решимость застрелиться
в нем прошла, «ввиду новых фактов». Он рассказывал, не мотивируя, не вдаваясь
в подробности. Да и следователи не очень его на этот раз беспокоили: ясно
было, что и для них не
в том состоит теперь главный пункт.
— «Отец святой, это не утешение! — восклицает отчаянный, — я
был бы, напротив,
в восторге всю жизнь каждый день оставаться с носом, только бы он
был у меня на надлежащем месте!» — «Сын мой, — вздыхает патер, — всех благ нельзя требовать разом, и это уже ропот на Провидение, которое даже и тут не забыло вас; ибо если вы вопиете, как возопили сейчас, что с радостью готовы бы всю жизнь оставаться с носом, то и тут уже косвенно исполнено желание ваше: ибо, потеряв нос, вы тем самым все же как бы остались с носом…»
— Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу все, что
было, — полусмеясь, полу
в восторге ответил Алеша.
— О, прекрасно! Mariette говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал о тебе, не так, как твой муж. Но еще раз merci, мой друг, что подарила мне день. Наш милый самовар
будет в восторге. (Самоваром он называл знаменитую графиню Лидию Ивановну, за то что она всегда и обо всем волновалась и горячилась.) Она о тебе спрашивала. И знаешь, если я смею советовать, ты бы съездила к ней нынче. Ведь у ней обо всем болит сердце. Теперь она, кроме всех своих хлопот, занята примирением Облонских.
Когда кадриль кончилась, Сонечка сказала мне «merci» с таким милым выражением, как будто я действительно заслужил ее благодарность. Я
был в восторге, не помнил себя от радости и сам не мог узнать себя: откуда взялись у меня смелость, уверенность и даже дерзость? «Нет вещи, которая бы могла меня сконфузить! — думал я, беззаботно разгуливая по зале, — я готов на все!»
Все
были в восторге, когда мы объявили, что покидаем Нагасаки; только Кичибе был ни скучнее, ни веселее других. Он переводил вопросы и ответы, сам ничего не спрашивая и не интересуясь ничем. Он как-то сказал на вопрос Посьета, почему он не учится английскому языку, что жалеет, зачем выучился и по-голландски. «Отчего?» — «Я люблю, — говорит, — ничего не делать, лежать на боку».
Неточные совпадения
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал
в Глупов, как говорится, во все лопатки (время
было такое, что нельзя
было терять ни одной минуты) и едва вломился
в пределы городского выгона, как тут же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило
восторгов обывателей, потому что умы еще
были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
Это говорилось с тем же удовольствием, с каким молодую женщину называют «madame» и по имени мужа. Неведовский делал вид, что он не только равнодушен, но и презирает это звание, но очевидно
было, что он счастлив и держит себя под уздцы, чтобы не выразить
восторга, не подобающего той новой, либеральной среде,
в которой все находились.
Неведовскому переложили, как и
было рассчитано, и он
был губернским предводителем. Многие
были веселы, многие
были довольны, счастливы, многие
в восторге, многие недовольны и несчастливы. Губернский предводитель
был в отчаянии, которого он не мог скрыть. Когда Неведовский пошел из залы, толпа окружила его и восторженно следовала за ним, так же как она следовала
в первый день за губернатором, открывшим выборы, и так же как она следовала за Снетковым, когда тот
был выбран.
«Вот оно!—с
восторгом думал он. — Тогда, когда я уже отчаивался и когда, казалось, не
будет конца, — вот оно! Она любит меня. Она признается
в этом».
Проводя этот вечер с невестой у Долли, Левин
был особенно весел и, объясняя Степану Аркадьичу то возбужденное состояние,
в котором он находился, сказал, что ему весело, как собаке, которую учили скакать через обруч и которая, поняв наконец и совершив то, что от нее требуется, взвизгивает и, махая хвостом, прыгает от
восторга на столы и окна.