Неточные совпадения
Федор Павлович узнал о смерти своей супруги
пьяный; говорят, побежал по улице и начал кричать, в радости воздевая руки к небу: «Ныне отпущаеши», а по другим — плакал навзрыд как маленький ребенок, и до того, что, говорят, жалко даже
было смотреть на него, несмотря на все к нему отвращение.
— Он
был вполпьяна и вдруг улыбнулся своею длинною, полупьяною, но не лишенною хитрости и
пьяного лукавства улыбкою.
Да и приличнее тебе
будет у монахов, чем у меня, с
пьяным старикашкой да с девчонками… хоть до тебя, как до ангела, ничего не коснется.
Это
были почти болезненные случаи: развратнейший и в сладострастии своем часто жестокий, как злое насекомое, Федор Павлович вдруг ощущал в себе иной раз,
пьяными минутами, духовный страх и нравственное сотрясение, почти, так сказать, даже физически отзывавшееся в душе его.
— Леша, — сказал Митя, — ты один не засмеешься! Я хотел бы начать… мою исповедь… гимном к радости Шиллера. An die Freude! [К радости! (нем.)] Но я по-немецки не знаю, знаю только, что an die Freude. Не думай тоже, что я спьяну болтаю. Я совсем не спьяну. Коньяк
есть коньяк, но мне нужно две бутылки, чтоб
опьянеть, —
А
пьяный мужик все лежал и храпел; свечка оплыла и готова
была погаснуть.
Поднял тогда цыган целый табор (в то время у нас закочевавший), которые в два дня вытащили-де у него у
пьяного без счету денег и
выпили без счету дорогого вина.
Помните, там
есть помещик Максимов, которого высек Ноздрев и
был предан суду: «за нанесение помещику Максимову личной обиды розгами в
пьяном виде» — ну помните?
Грушенька закричала первая, чтоб ей дали вина: «
Пить хочу, совсем
пьяная хочу напиться, чтобы как прежде, помнишь, Митя, помнишь, как мы здесь тогда спознавались!» Сам же Митя
был как в бреду и предчувствовал «свое счастье».
— Ступай прочь, Митька, пойду теперь вина напьюсь, пьяна хочу
быть, сейчас
пьяная плясать пойду, хочу, хочу!
Она вырвалась от него из-за занавесок. Митя вышел за ней как
пьяный. «Да пусть же, пусть, что бы теперь ни случилось — за минуту одну весь мир отдам», — промелькнуло в его голове. Грушенька в самом деле
выпила залпом еще стакан шампанского и очень вдруг охмелела. Она уселась в кресле, на прежнем месте, с блаженною улыбкой. Щеки ее запылали, губы разгорелись, сверкавшие глаза посоловели, страстный взгляд манил. Даже Калганова как будто укусило что-то за сердце, и он подошел к ней.
— А ты слышал, как я тебя давеча поцеловала, когда ты спал? — пролепетала она ему. —
Опьянела я теперь, вот что… А ты не
опьянел? А Митя чего не
пьет? Что ж ты не
пьешь, Митя, я
выпила, а ты не
пьешь…
Разумеется, показание пана Муссяловича внесли в протокол в самой полной подробности. На том панов и отпустили. О факте же передержки в картах почти и не упомянули; Николай Парфенович им слишком
был и без того благодарен и пустяками не хотел беспокоить, тем более что все это пустая ссора в
пьяном виде за картами и более ничего. Мало ли
было кутежа и безобразий в ту ночь… Так что деньги, двести рублей, так и остались у панов в кармане.
Это
было письмо, написанное Митей в
пьяном виде к Катерине Ивановне, в тот самый вечер, когда он встретился в поле с Алешей, уходившим в монастырь, после сцены в доме Катерины Ивановны, когда ее оскорбила Грушенька.
Это
было исступленное, многоречивое и бессвязное письмо, именно «
пьяное».
Похоже
было на то, когда
пьяный человек, воротясь домой, начинает с необычайным жаром рассказывать жене или кому из домашних, как его сейчас оскорбили, какой подлец его оскорбитель, какой он сам, напротив, прекрасный человек и как он тому подлецу задаст, — и все это длинно-длинно, бессвязно и возбужденно, со стуком кулаками по столу, с
пьяными слезами.
Пьяному многоречию, очевидно, недостало места, и Митя уписал не только все поля, но даже последние строчки
были написаны накрест уже по написанному.
«Ну так возвратили вы тогда эти сто рублей господину Карамазову или нет?» Трифон Борисович как ни вилял, но после допроса мужиков в найденной сторублевой сознался, прибавив только, что Дмитрию Федоровичу тогда же свято все возвратил и вручил «по самой честности, и что вот только оне сами,
будучи в то время совсем пьяными-с, вряд ли это могут припомнить».
На его взгляд, подсудимый как теперь, так и прежде, находится в совершенно нормальном состоянии, и хотя действительно он должен
был пред арестом находиться в положении нервном и чрезвычайно возбужденном, но это могло происходить от многих самых очевидных причин: от ревности, гнева, беспрерывно
пьяного состояния и проч.
Не
было бы задумано в трезвом, не написалось бы в
пьяном.
Вспомните выражение в «
пьяном» письме Дмитрия Карамазова: «Убью старика, если только уедет Иван»; стало
быть, присутствие Ивана Федоровича казалось всем как бы гарантией тишины и порядка в доме.
Он побежал нечаянно и внезапно, а о „
пьяном“ письме своем он, может
быть, вовсе тогда и не помнил.
Да, но он кричал по трактирам, что убьет отца, а за два дня, в тот вечер, когда написал свое
пьяное письмо,
был тих и поссорился в трактире лишь с одним только купеческим приказчиком, „потому-де, что Карамазов не мог не поссориться“.
Неточные совпадения
Пьем много мы по времени, // А больше мы работаем. // Нас
пьяных много видится, // А больше трезвых нас. // По деревням ты хаживал? // Возьмем ведерко с водкою,
Пей даром сколько вздумаешь — // На славу угостим!..» // Таким речам неслыханным // Смеялись люди трезвые, // А
пьяные да умные // Чуть не плевали в бороду // Ретивым крикунам.
К дьячку с семинаристами // Пристали: «
Пой „Веселую“!» // Запели молодцы. // (Ту песню — не народную — // Впервые
спел сын Трифона, // Григорий, вахлакам, // И с «Положенья» царского, // С народа крепи снявшего, // Она по
пьяным праздникам // Как плясовая пелася // Попами и дворовыми, — // Вахлак ее не
пел, // А, слушая, притопывал, // Присвистывал; «Веселою» // Не в шутку называл.)
С Агапом
пил до вечера, // Обнявшись, до полуночи // Деревней с ним гулял, // Потом опять с полуночи //
Поил его — и
пьяного // Привел на барский двор.
Был тут непьющий каменщик, // Так
опьянел с гусятины, // На что твое вино!