Цитаты со словом «совестить»
Про старца Зосиму говорили многие, что он, допуская к себе столь многие годы всех приходивших к нему исповедовать сердце свое и жаждавших от него совета и врачебного слова, до того много принял в душу свою откровений, сокрушений, сознаний, что под конец приобрел прозорливость уже столь тонкую, что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего к нему, мог угадывать: с чем тот пришел, чего тому нужно и даже какого рода мучение терзает его
совесть, и удивлял, смущал и почти пугал иногда пришедшего таким знанием тайны его, прежде чем тот молвил слово.
Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все-таки не объявлено, и
совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: «Украл, дескать, но не на церковь иду, Христу не враг» — вот что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом, ну а тогда, когда церковь станет на место государства, тогда трудно было бы ему это сказать, разве с отрицанием всей церкви на всей земле: «Все, дескать, ошибаются, все уклонились, все ложная церковь, я один, убийца и вор, — справедливая христианская церковь».
— Да ведь по-настоящему то же самое и теперь, — заговорил вдруг старец, и все разом к нему обратились, — ведь если бы теперь не было Христовой церкви, то не было бы преступнику никакого и удержу в злодействе и даже кары за него потом, то есть кары настоящей, не механической, как они сказали сейчас, и которая лишь раздражает в большинстве случаев сердце, а настоящей кары, единственной действительной, единственной устрашающей и умиротворяющей, заключающейся в сознании собственной
совести.
Если что и охраняет общество даже в наше время и даже самого преступника исправляет и в другого человека перерождает, то это опять-таки единственно лишь закон Христов, сказывающийся в сознании собственной
совести.
«А ведь идет на обед как ни в чем не бывало! — подумал он. — Медный лоб и карамазовская
совесть».
— То ли еще узрим, то ли еще узрим! — повторили кругом монахи, но отец Паисий, снова нахмурившись, попросил всех хотя бы до времени вслух о сем не сообщать никому, «пока еще более подтвердится, ибо много в светских легкомыслия, да и случай сей мог произойти естественно», — прибавил он осторожно, как бы для очистки
совести, но почти сам не веруя своей оговорке, что очень хорошо усмотрели и слушавшие.
Русский народ давно уже назвал у нас адвоката — «аблакат — нанятая
совесть».
Но овладевает свободой людей лишь тот, кто успокоит их
совесть.
С хлебом тебе давалось бесспорное знамя: дашь хлеб, и человек преклонится, ибо ничего нет бесспорнее хлеба, но если в то же время кто-нибудь овладеет его
совестью помимо тебя — о, тогда он даже бросит хлеб твой и пойдет за тем, который обольстит его совесть.
Нет ничего обольстительнее для человека, как свобода его
совести, но нет ничего и мучительнее.
И вот вместо твердых основ для успокоения
совести человеческой раз навсегда — ты взял все, что есть необычайного, гадательного и неопределенного, взял все, что было не по силам людей, а потому поступил как бы и не любя их вовсе, — и это кто же: тот, который пришел отдать за них жизнь свою!
Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить
совесть этих слабосильных бунтовщиков, для их счастия, — эти силы: чудо, тайна и авторитет.
А если тайна, то и мы вправе были проповедовать тайну и учить их, что не свободное решение сердец их важно и не любовь, а тайна, которой они повиноваться должны слепо, даже мимо их
совести.
Приняв этот третий совет могучего духа, ты восполнил бы все, чего ищет человек на земле, то есть: пред кем преклониться, кому вручить
совесть и каким образом соединиться наконец всем в бесспорный общий и согласный муравейник, ибо потребность всемирного соединения есть третье и последнее мучение людей.
Ибо кому же владеть людьми как не тем, которые владеют их
совестью и в чьих руках хлебы их.
Самые мучительные тайны их
совести — все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они поверят решению нашему с радостию, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного.
Таинственный гость, а теперь уже друг мой, поведал мне, что вначале даже и совсем не мучился угрызениями
совести.
Мысль же о том, что жертва его могла стать супругой другому, казалась ему невозможною, а потому долгое время убежден был в
совести своей, что и не мог поступить иначе.
Нарочно сделал сие для успокоения
совести насчет кражи, и, замечательно, на время, и даже долгое, действительно успокоился — сам передавал мне это.
— Это для тебя, Ракитка, он цыпленок, вот что… потому что у тебя
совести нет, вот что! Я, видишь, я люблю его душой, вот что! Веришь, Алеша, что я люблю тебя всею душой?
Да ведь я низкая, я ведь неистовая, ну, а в другую минуту я, бывало, Алеша, на тебя как на
совесть мою смотрю.
Могло все это происходить косвенно и как бы бессознательно даже от тайных мук его
совести за воровски присвоенные им деньги Катерины Ивановны: «Пред одной подлец и пред другой тотчас же выйду опять подлец, — думал он тогда, как сам потом признавался, — да Грушенька коли узнает, так и сама не захочет такого подлеца».
Невозможно даже представить себе всего позора и нравственного падения, с которыми способен ужиться ревнивец безо всяких угрызений
совести.
Замечательно еще то, что эти самые люди с высокими сердцами, стоя в какой-нибудь каморке, подслушивая и шпионя, хоть и понимают ясно «высокими сердцами своими» весь срам, в который они сами добровольно залезли, но, однако, в ту минуту по крайней мере, пока стоят в этой каморке, никогда не чувствуют угрызений
совести.
Угрызений же
совести никаких при этом не чувствовал.
Что означало это битье себя по груди по этому месту и на что он тем хотел указать — это была пока еще тайна, которую не знал никто в мире, которую он не открыл тогда даже Алеше, но в тайне этой заключался для него более чем позор, заключались гибель и самоубийство, он так уж решил, если не достанет тех трех тысяч, чтоб уплатить Катерине Ивановне и тем снять с своей груди, «с того места груди» позор, который он носил на ней и который так давил его
совесть.
Может быть, угрызение
совести кольнуло его за то, что он спит, а дом без сторожа «в такое опасное время».
— Давеча Федосья Марковна легла вам в ноги, молила, барыню чтобы вам не сгубить и еще кого… так вот, сударь, что везу-то я вас туда… Простите, сударь, меня, так, от
совести, может, глупо что сказал.
А потому и опустим о том, как Николай Парфенович внушал каждому призываемому свидетелю, что тот должен показывать по правде и
совести и что впоследствии должен будет повторить это показание свое под присягой.
— Слава тебе Господи! — проговорила она горячим, проникновенным голосом и, еще не садясь на место и обратившись к Николаю Парфеновичу, прибавила: — Как он теперь сказал, тому и верьте! Знаю его: сболтнуть что сболтнет, али для смеху, али с упрямства, но если против
совести, то никогда не обманет. Прямо правду скажет, тому верьте!
Ну, вижу, угрызения
совести.
Говори по
совести, режь меня.
Видишь, тут дело
совести, дело высшей совести — тайна столь важная, что я справиться сам не смогу и все отложил до тебя.
— Отнюдь, никому, а главное, тебе: тебе ни за что! Боится, верно, что ты как
совесть предо мной станешь. Не говори ему, что я тебе передал. Ух, не говори!
Был, дескать, здесь у вас на земле один такой мыслитель и философ, «все отвергал, законы,
совесть, веру», а главное — будущую жизнь.
Ах, и не спрашивай: прежде было и так и сяк, а ныне все больше нравственные пошли, «угрызения
совести» и весь этот вздор.
Ну и кто же выиграл, выиграли одни бессовестные, потому что ж ему за угрызения
совести, когда и совести-то нет вовсе.
Зато пострадали люди порядочные, у которых еще оставалась
совесть и честь…
— Дразнил меня! И знаешь, ловко, ловко: «
Совесть! Что совесть? Я сам ее делаю. Зачем же я мучаюсь? По привычке. По всемирной человеческой привычке за семь тысяч лет. Так отвыкнем и будем боги». Это он говорил, это он говорил!
Ему становилась понятною болезнь Ивана: «Муки гордого решения, глубокая
совесть!» Бог, которому он не верил, и правда его одолевали сердце, все еще не хотевшее подчиниться.
Председатель начал было с того, что он свидетель без присяги, что он может показывать или умолчать, но что, конечно, все показанное должно быть по
совести, и т. д., и т. д. Иван Федорович слушал и мутно глядел на него; но вдруг лицо его стало медленно раздвигаться в улыбку, и только что председатель, с удивлением на него смотревший, кончил говорить, он вдруг рассмеялся.
— Да, да, я давеча солгала, все лгала, против чести и
совести, но я хотела давеча спасти его, потому что он меня так ненавидел и так презирал, — как безумная воскликнула Катя.
О, это глубокая, глубокая
совесть!
Он замучил себя
совестью!
Вот там молодой блестящий офицер высшего общества, едва начинающий свою жизнь и карьеру, подло, в тиши, безо всякого угрызения
совести, зарезывает мелкого чиновника, отчасти бывшего своего благодетеля, и служанку его, чтобы похитить свой долговой документ, а вместе и остальные денежки чиновника: „пригодятся-де для великосветских моих удовольствий и для карьеры моей впереди“.
В тиши, наедине со своею
совестью, может быть, спрашивает себя: „Да что такое честь, и не предрассудок ли кровь?“ Может быть, крикнут против меня и скажут, что я человек болезненный, истерический, клевещу чудовищно, брежу, преувеличиваю.
Они мучаются от своей «виновности» в чем-то и перед кем-то, мучаются угрызениями
совести, часто, даже безо всякого основания, преувеличивают и даже сами выдумывают на себя разные вины и преступления.
Но этого он не прибавил: на одно
совести хватило, а на другое нет?
Во-первых, и опять-таки: от угрызения
совести Смердяков вчера отдал деньги и сам повесился.
(Ибо без угрызений
совести он бы денег не отдал.)
Неточные совпадения
А с другой стороны, совесть-то?
Цитаты из русской классики со словом «совестить»
Я не делился с ней в это время, как бывало всегда, моими чувствами и помышлениями, и мной овладело угрызение
совести и раскаяние; я жестоко обвинял себя, просил прощенья у матери и обещал, что этого никогда не будет.
— А угрызение
совести? Вы отрицаете в нем, стало быть, всякое нравственное чувство? Да разве он таков?
— Слушай, — продолжал я, видя его доброе расположение. — Как тебя назвать не знаю, да и знать не хочу… Но бог видит, что жизнию моей рад бы я заплатить тебе за то, что ты для меня сделал. Только не требуй того, что противно чести моей и христианской
совести. Ты мой благодетель. Доверши как начал: отпусти меня с бедною сиротою, куда нам бог путь укажет. А мы, где бы ты ни был и что бы с тобою ни случилось, каждый день будем бога молить о спасении грешной твоей души…
Не пошли ему впрок ни уроки прошлого, ни упреки собственной
совести, явственно предупреждавшей распалившегося старца, что не ему придется расплачиваться за свои грехи, а все тем же ни в чем не повинным глуповцам.
— И это так, но я сказал, что неиспорченное сердце, — возразил ей муж, — ибо многими за голос сердца принимается не нравственная потребность справедливости и любви, а скорей пожелания телесные, тщеславные, гневные, эгоистические, говоря о которых, мы, пожалуй, можем убедить других; но ими никогда нельзя убедить самого себя, потому что в глубине нашей
совести мы непременно будем чувствовать, что это не то, нехорошо, ненравственно.
Синонимы к слову «совестить»
Предложения со словом «совестить»
- От первого мы знаем, через какие сильные муки угрызения совести ему пришлось пройти.
- Так что вы без зазрения совести можете позволить ей убрать со стола, но вот мыть посуду вы должны самостоятельно и ни на какие провокации со стороны даже самых близких подруг не поддаваться.
- Похожие муки совести испытывали и бодлеровские сироты в тот вечер, когда заканчивали дневную работу в хранилище.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «совестить»
Значение слова «совестить»
СО́ВЕСТИТЬ, -вещу, -вестишь; несов., перех. (сов. усовестить). Разг. Укорять в чем-л., вызывая раскаяние, чувство стыда; стыдить. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова СОВЕСТИТЬ
Афоризмы русских писателей со словом «совестить»
- Где же познается истинное величие человека, как не в тех случаях, в коих он решается лучше вечно страдать, нежели сделать что-нибудь противное совести?
- Добро, человечность, искусство нельзя стереть с лица земли ни злом, ни насилием, ни глупостью. Они неподвластны времени, они подчинены наивысшему судье бессмертия — совести.
- Друг мой, я видел весь земной шар — жизнь везде такова! Все это ложь и вздор, чем будто бы живут люди? Нет у них ни бога, ни совести, ни разумной цели существования, ни любви, ни дружбы, ни честности, — нет даже простой жалости. Жизнь — скучный, зимний день в грязном кабаке, не более…
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно