Неточные совпадения
Денег
у матери он не
просил;
у него было свое именьице — бывшая деревенька генерала Ставрогина, которое хоть что-нибудь да давало же доходу и которое, по слухам, он сдал в аренду одному саксонскому немцу.
— Дура ты! — накинулась она на нее, как ястреб, — дура неблагодарная! Что
у тебя на уме? Неужто ты думаешь, что я скомпрометирую тебя хоть чем-нибудь, хоть на столько вот! Да он сам на коленках будет ползать
просить, он должен от счастья умереть, вот как это будет устроено! Ты ведь знаешь же, что я тебя в обиду не дам! Или ты думаешь, что он тебя за эти восемь тысяч возьмет, а я бегу теперь тебя продавать? Дура, дура, все вы дуры неблагодарные! Подай зонтик!
— А ты мети, пятнадцать раз в день мети! Дрянная
у вас зала (когда вышли в залу). Затворите крепче двери, она станет подслушивать. Непременно надо обои переменить. Я ведь вам присылала обойщика с образчиками, что же вы не выбрали? Садитесь и слушайте. Садитесь же, наконец,
прошу вас. Куда же вы? Куда же вы? Куда же вы!
Но он иногда слишком много проигрывал в клубе, а
просить у Варвары Петровны боялся.
— Вот вам букет; сейчас ездила к madame Шевалье,
у ней всю зиму для именинниц букеты будут. Вот вам и Маврикий Николаевич,
прошу познакомиться. Я хотела было пирог вместо букета, но Маврикий Николаевич уверяет, что это не в русском духе.
— Повремени одну минутку, Прасковья Ивановна,
прошу тебя, — остановила Варвара Петровна, всё с тем же чрезмерным спокойствием, — сделай одолжение, присядь, я намерена все высказать, а
у тебя ноги болят.
Таким образом, вы видите ясно, maman, что не вам
у меня прощения
просить и что если есть тут где-нибудь сумасшествие, то, конечно, прежде всего с моей стороны, и, значит, в конце концов я все-таки помешанный, — надо же поддержать свою здешнюю репутацию…
Денег
у меня достанет, чтобы жить не
прося.
Боясь мужа и не имея чем заплатить, она, припомнив прежнюю смелость, решилась потихоньку
попросить взаймы, тут же на вечеринке,
у сына нашего городского головы, прескверного мальчишки, истаскавшегося не по летам.
Ну-с, а теперь… теперь, когда эти дураки… ну, когда это вышло наружу и уже
у вас в руках и от вас, я вижу, не укроется — потому что вы человек с глазами и вас вперед не распознаешь, а эти глупцы между тем продолжают, я… я… ну да, я, одним словом, пришел вас
просить спасти одного человека, одного тоже глупца, пожалуй сумасшедшего, во имя его молодости, несчастий, во имя вашей гуманности…
— Именно фуги, — поддакнул он, — пусть она женщина, может быть, гениальная, литературная, но — воробьев она распугает. Шести часов не выдержит, не то что шести дней. Э-эх, Андрей Антонович, не налагайте на женщину срока в шесть дней! Ведь признаете же вы за мною некоторую опытность, то есть в этих делах; ведь знаю же я кое-что, и вы сами знаете, что я могу знать кое-что. Я
у вас не для баловства шести дней
прошу, а для дела.
Прошу прощения
у читателя в том, что этому ничтожному лицу отделю здесь хоть несколько слов.
— Юлия Михайловна
просила меня как-нибудь обманом
у вас выпытать, какой это сюрприз вы готовите к балу послезавтра? — вдруг спросил Петр Степанович.
Другие до сих пор
у нас отвергают выбор, утверждая, что семидесяти человек слишком было бы много для выборных, а что просто эта толпа состояла из наиболее обиженных и приходили они
просить лишь сами за себя, так что общего фабричного «бунта», о котором потом так прогремели, совсем никакого не было.
— Повторяю, что вы изволите ошибаться, ваше превосходительство: это ваша супруга
просила меня прочесть — не лекцию, а что-нибудь литературное на завтрашнем празднике. Но я и сам теперь от чтения отказываюсь. Покорнейшая просьба моя объяснить мне, если возможно: каким образом, за что и почему я подвергнут был сегодняшнему обыску?
У меня взяли некоторые книги, бумаги, частные, дорогие для меня письма и повезли по городу в тачке…
— Ох, устала! — присела она с бессильным видом на жесткую постель. — Пожалуйста, поставьте сак и сядьте сами на стул. Впрочем, как хотите, вы торчите на глазах. Я
у вас на время, пока приищу работу, потому что ничего здесь не знаю и денег не имею. Но если вас стесняю, сделайте одолжение, опять
прошу, заявите сейчас же, как и обязаны сделать, если вы честный человек. Я все-таки могу что-нибудь завтра продать и заплатить в гостинице, а уж в гостиницу извольте меня проводить сами… Ох, только я устала!
— Славные дела
у вас делаются. Ох, как всё подло! Какие все подлецы! Да сядьте же,
прошу вас, наконец, о, как вы меня раздражаете! — и в изнеможении она опустилась головой на подушку.
И он уселся
у окна сзади дивана, так что ей никак нельзя было его видеть. Но не прошло и минуты, она подозвала его и брезгливо
попросила поправить подушку. Он стал оправлять. Она сердито смотрела в стену.
— Что за подлость и что за глупость! — позеленел от злости Петр Степанович. — Я, впрочем, это предчувствовал. Знайте, что вы меня не берете врасплох. Как хотите, однако. Если б я мог вас заставить силой, то я бы заставил. Вы, впрочем, подлец, — всё больше и больше не мог вытерпеть Петр Степанович. — Вы тогда
у нас денег
просили и наобещали три короба… Только я все-таки не выйду без результата, увижу по крайней мере, как вы сами-то себе лоб раскроите.
«Тут же на горе паслось большое стадо свиней, и бесы
просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, увидя происшедшее, побежали и рассказали в городе и в селениях. И вышли видеть происшедшее и, пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего
у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся».