Неточные совпадения
Когда мы оставляли деревню,
день был такой светлый, теплый, яркий; сельские работы кончались; на гумнах уже громоздились огромные скирды хлеба и толпились крикливые стаи птиц; все было так ясно и весело, а здесь, при въезде нашем
в город, дождь, гнилая осенняя изморозь, непогода, слякоть и толпа новых, незнакомых лиц, негостеприимных, недовольных, сердитых!
Матушка поминутно плакала; здоровье ее становилось
день от
дня хуже, она видимо чахла, а между тем мы с нею работали с утра до ночи, доставали заказную работу, шили, что очень не нравилось Анне Федоровне; она поминутно говорила, что у нее не модный магазин
в доме.
С этого
дня я начала мучить воображение мое, создавая тысячи планов, каким бы образом вдруг заставить Покровского изменить свое мнение обо мне. Но я была подчас робка и застенчива:
в настоящем положении моем я ни на что не могла решиться и ограничивалась одними мечтаниями (и бог знает какими мечтаниями!). Я перестала только проказничать вместе с Сашей; он перестал на нас сердиться; но для самолюбия моего этого было мало.
При новой жене
в доме все пошло вверх
дном; никому житья от нее не стало; она всех к рукам прибрала.
Она уже два
дня не вставала с постели и на третью ночь была
в жару и
в бреду.
На другой
день, когда я, отдохнув немного
днем, приготовилась опять сидеть
в креслах у постели матушки, твердо решившись
в этот раз не засыпать, Покровский часов
в одиннадцать постучался
в нашу комнату.
Я не скрывалась, не таилась ни
в чем; он все это видел и с каждым
днем все более и более привязывался ко мне.
И когда сердцу становится тяжело, больно, томительно, грустно, тогда воспоминания свежат и живят его, как капли росы
в влажный вечер, после жаркого
дня, свежат и живят бедный, чахлый цветок, сгоревший от зноя дневного.
Вот его
день рождения скоро будет, а он любит книжки, так вот я и покупаю их для него…» Старик и всегда смешно изъяснялся, а теперь вдобавок был
в ужаснейшем замешательстве.
Мой старичок наложил книг во все карманы, набрал
в обе руки, под мышки и унес все к себе, дав мне слово принести все книги на другой
день тихонько ко мне.
«Если сын ваш будет доволен, — прибавила я, — и вы будете рады, то и я буду рада, потому что втайне-то,
в сердце-то моем, буду чувствовать, как будто и на самом
деле я подарила».
В торжественный
день он явился ровно
в одиннадцать часов, прямо от обедни, во фраке, прилично заштопанном, и действительно
в новом жилете и
в новых сапогах.
Я не могла удержаться от слез и смеха, слушая бедного старика; ведь умел же налгать, когда нужда пришла! Книги были перенесены
в комнату Покровского и поставлены на полку. Покровский тотчас угадал истину. Старика пригласили обедать. Этот
день мы все были так веселы. После обеда играли
в фанты,
в карты; Саша резвилась, я от нее не отставала. Покровский был ко мне внимателен и все искал случая поговорить со мною наедине, но я не давалась. Это был лучший
день в целые четыре года моей жизни.
А теперь все пойдут грустные, тяжелые воспоминания; начнется повесть о моих черных
днях. Вот отчего, может быть, перо мое начинает двигаться медленнее и как будто отказывается писать далее. Вот отчего, может быть, я с таким увлечением и с такою любовью переходила
в памяти моей малейшие подробности моего маленького житья-бытья
в счастливые
дни мои. Эти
дни были так недолги; их сменило горе, черное горе, которое бог один знает когда кончится.
Каждый
день выходил он
в своей легкой шинельке хлопотать по своим
делам, просить и вымаливать себе где-нибудь места, — что его внутренне мучило; промачивал ноги, мок под дождем и наконец слег
в постель, с которой не вставал уже более…
Ему, верно, хотелось взглянуть
в последний раз на
день, на свет божий, на солнце.
В комнату чуть-чуть проходили лучи бледного
дня и едва оспаривали дрожащий свет лампадки, затепленной перед образом.
Старик с ней спорил, шумел, отнял у ней книг, сколько мог, набил ими все свои карманы, наложил их
в шляпу, куда мог, носился с ними все три
дня и даже не расстался с ними и тогда, когда нужно было идти
в церковь.
Неточные совпадения
Добчинский. Непредвиденное
дело: приходим
в гостиницу…
Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридержать — и куды!.. пошел кутить: ездит на извозчике, каждый
день ты доставай
в кеятр билет, а там через неделю, глядь — и посылает на толкучий продавать новый фрак.
Добро бы было
в самом
деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой!
Столько лежит всяких
дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы
в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж,
в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.