Неточные совпадения
Дело в том, что с минуты на минуту ждали возвращения Петра
и Василия, которые обещали прийти на побывку за две недели до Святой: оставалась между тем одна неделя, а они все еще не являлись. Такое промедление было тем более неуместно с их стороны, что путь через Оку становился день ото дня опаснее. Уже поверхность ее затоплялась
водою, частию выступавшею из-под
льда, частию приносимою потоками, которые с ревом
и грохотом низвергались с нагорного берега.
Многие приметы, основанные на долгом опыте, говорили ему, что не сегодня, так завтра Ока взломает
лед и разольется дружною
водою.
На этот раз, впрочем, было из чего суетиться. Вчуже забирал страх при виде живых людей, которые, можно сказать, на ниточке висели от смерти: местами
вода, успевшая уже затопить во время дня половину реки, доходила им до колен; местами приводилось им обходить проруби или перескакивать через широкие трещины, поминутно преграждавшие путь. Дороги нечего было искать: ее вовсе не было видно; следовало идти на авось: где
лед держит пока ногу, туда
и ступай.
Предводитель отступил шаг назад
и поправил шапку. Затем он посмотрел направо:
вода с этой стороны затопляла реку на далекое расстояние; посмотрел налево: с этой стороны
вода простиралась еще дальше. Предводитель снова поправил шапку, тряхнул пилою
и пошел отхватывать прямо, останавливаясь, однако ж, кое-где
и ощупывая ногами
лед, скрытый под
водою. Остальные путники, как бараны, последовали тотчас же за своим товарищем.
Вода и льдины ходили уже поверх кустов ивняка, покрывающих дальний плоский берег; там кое-где показывались еще ветлы: верхняя часть дуплистых стволов
и приподнятые кверху голые сучья принимали издали вид черных безобразных голов, у которых от страха стали дыбом волосы; огромные глыбы
льда, уносившие иногда на поверхности своей целый участок зимней дороги, стремились с быстротою щепки, брошенной в поток; доски, стоги сена, зимовавшие на реке
и которых не успели перевезти на берег, бревна, столетние деревья, оторванные от почвы
и приподнятые льдинами так, что наружу выглядывали только косматые корни, появлялись беспрестанно между икрами [Льдинами.
Огромное впечатление произвел на меня рассказ о гибели экипажа «Жаннеты» среди
льдов и вод, над которыми через пятьдесят лет мчали по воздуху советские герои-летчики челюскинцев и спасли сто одного человека с корабля, раздавленного льдами.
— Что, мол, пожар, что ли?» В окно так-то смотрим, а он глядел, глядел на нас, да разом как крикнет: «Хозяин, говорит, Естифей Ефимыч потонули!» — «Как потонул? где?» — «К городничему, говорит, за реку чего-то пошли, сказали, что коли Федосья Ивановна, — это я-то, — придет, чтоб его в чуланчике подождали, а тут, слышим, кричат на берегу: „Обломился, обломился, потонул!“ Побегли — ничего уж не видно, только дыра во
льду и водой сравнялась, а приступить нельзя, весь лед иструх».
Неточные совпадения
Сергей Иванович давно уже отобедал
и пил
воду с лимоном
и льдом в своей комнате, просматривая только что полученные с почты газеты
и журналы, когда Левин, с прилипшими от пота ко лбу спутанными волосами
и почерневшею, мокрою спиной
и грудью, с веселым говором ворвался к нему в комнату.
После полудня она начала томиться жаждой. Мы отворили окна — но на дворе было жарче, чем в комнате; поставили
льду около кровати — ничего не помогало. Я знал, что эта невыносимая жажда — признак приближения конца,
и сказал это Печорину. «
Воды,
воды!..» — говорила она хриплым голосом, приподнявшись с постели.
И вот уже трещат морозы //
И серебрятся средь полей… // (Читатель ждет уж рифмы розы; // На, вот возьми ее скорей!) // Опрятней модного паркета // Блистает речка,
льдом одета. // Мальчишек радостный народ // Коньками звучно режет
лед; // На красных лапках гусь тяжелый, // Задумав плыть по лону
вод, // Ступает бережно на
лед, // Скользит
и падает; веселый // Мелькает, вьется первый снег, // Звездами падая на брег.
Не более пяти-шести шагов отделяло Клима от края полыньи, он круто повернулся
и упал, сильно ударив локтем о
лед. Лежа на животе, он смотрел, как
вода, необыкновенного цвета, густая
и, должно быть, очень тяжелая, похлопывала Бориса по плечам, по голове. Она отрывала руки его ото
льда, играючи переплескивалась через голову его, хлестала по лицу, по глазам, все лицо Бориса дико выло, казалось даже, что
и глаза его кричат: «Руку… дай руку…»
Судорожным движением всего тела Клим отполз подальше от этих опасных рук, но, как только он отполз, руки
и голова Бориса исчезли, на взволнованной
воде качалась только черная каракулевая шапка, плавали свинцовые кусочки
льда и вставали горбики
воды, красноватые в лучах заката.