Неточные совпадения
Дуня сидела на краю постели; она уже не скрывала теперь своего горя перед молодым парнем. Закрыв
лицо руками, она рыдала навзрыд, и
слезы ее ручьями текли между судорожно сжатыми пальцами.
Старуха рыдала как безумная. Сын сидел подле матери, обняв ее руками, утирал
слезы и молчал. Когда расспросы делались уже чересчур настойчивыми, Ваня обращал к присутствующим кроткое
лицо свое и глядел на них так же спокойно, как будто ничего не произошло особенного.
Старушка не договорила: голос ее вдруг ослабел. Она как-то усиленно закрыла глаза и замотала головою. Сквозь распущенные веки ее, лишенные ресниц, показались
слезы, которые тотчас же наполнили глубокие морщины ее исхудалого
лица.
Тетка Анна и Дуня плакали навзрыд. Дедушка Кондратий давно уже не плакал: все
слезы давно уже были выплаканы; но тоска, изображавшаяся на кротком
лице его, достаточно свидетельствовала о скорбных его чувствах. Один приемыш казался спокойным. Он стоял, склонив голову; ни одна черта его не дрогнула во все продолжение предшествовавшей речи.
Во весь этот день Дуня не сказала единого слова. Она как словно избегала даже встречи с Анной. Горе делает недоверчивым: она боялась упреков рассерженной старухи. Но как только старушка заснула и мрачная ночь окутала избы и площадку, Дуня взяла на руки сына, украдкою вышла из избы, пробралась в огород и там уже дала полную волю своему отчаянию. В эту ночь на голову и
лицо младенца, который спокойно почивал на руках ее, упала не одна горькая
слеза…
Голос старушки, выражение всей фигуры изменялись с непостижимою быстротою; все существо ее мгновенно отдавалось под влияние слов и воспоминаний, которые возникали вереницами в слабой голове ее: они переходили от украденных полушубков к Дуне, от Дуни к замку у двери каморы, от замка к покойному мужу, от мужа к внучке, от внучки к Захару, от Захара к дедушке Кондратию, которого всеслезно просила она вступиться за сирот и сократить словами беспутного, потерянного парня, — от Кондратия переходили они к Ване и только что полученному письму, и вместе с этими скачками голос ее слабел или повышался,
слезы лились обильными потоками или вдруг пересыхали,
лицо изображало отчаяние или уныние, руки бессильно опускались или делали угрожающие жесты.
Увидав мать, они испугались, но, вглядевшись в ее лицо, поняли, что они делают хорошо, засмеялись и с полными пирогом ртами стали обтирать улыбающиеся губы руками и измазали все свои сияющие
лица слезами и вареньем.
Вот и передняя, потом большая комната с какими-то столами посредине, а вот и сама Надя, вся в черном, бледная, со строгим взглядом… Она узнала отца и с радостным криком повисла у него на шее. Наступила долгая пауза, мучительно счастливая для всех действующих лиц, Нагибин потихоньку плакал в холодных сенях, творя про себя молитву и торопливо вытирая бумажным платком катившиеся по
лицу слезы.
Обняв плечи матери, он ввел ее в комнату, а она, прижимаясь к нему, быстрым жестом белки отирала с
лица слезы и жадно, всей грудью, глотала его слова.
— Товарищ! — зарыдал Коротков, размазывая по
лицу слезы. — Товарищ! Умоляю тебя, дай документы. Будь другом. Будь, прошу тебя всеми фибрами души, и я уйду в монастырь.
Неточные совпадения
Дворовый, что у барина // Стоял за стулом с веткою, // Вдруг всхлипнул!
Слезы катятся // По старому
лицу. // «Помолимся же Господу // За долголетье барина!» — // Сказал холуй чувствительный // И стал креститься дряхлою, // Дрожащею рукой. // Гвардейцы черноусые // Кисленько как-то глянули // На верного слугу; // Однако — делать нечего! — // Фуражки сняли, крестятся. // Перекрестились барыни. // Перекрестилась нянюшка, // Перекрестился Клим…
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да в землю сам ушел по грудь // С натуги! По
лицу его // Не
слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
Но когда проходил мимо градоначальник (он в этот день ходил форсированным маршем), то поспешно отирали
слезы и старались придать
лицам беспечное и доверчивое выражение.
И покрытое
слезами милое
лицо спряталось в юбке платья Дарьи Александровны.
— Теперь я приступаю к делу, — сказала она с улыбкой, помолчав и отирая с
лица остатки
слез. — Я иду к Сереже. Только в крайнем случае я обращусь к вам. — И она встала и вышла.