— Что ж так? Секал ты его много, что ли?.. Ох, сват, не худо бы, кабы и ты тут же себя маненько, того… право слово! — сказал, посмеиваясь, рыбак. — Ну, да
бог с тобой! Рассказывай, зачем спозаранку, ни свет ни заря, пожаловал, а? Чай, все худо можется, нездоровится… в людях тошно жить… так стало тому и быть! — довершил он, заливаясь громким смехом, причем верши его и все туловище заходили из стороны в сторону.
Неточные совпадения
— Знаем мы, брат, каков
ты есть, — говорили сосновцы, — не дают — просишь, дадут — бросишь. Такой уж
ты человек уродился… Ступай
с богом!
— Батюшка, Глеб Савиныч! — воскликнул дядя Аким, приподнимаясь
с места. — Выслушай только, что я скажу
тебе… Веришь
ты в
бога… Вот перед образом зарок дам, — примолвил он, быстро поворачиваясь к красному углу и принимаясь креститься, — вот накажи меня господь всякими болестями, разрази меня на месте, отсохни мои руки и ноги, коли в чем
тебя ослушаюсь! Что велишь — сработаю, куда пошлешь — схожу; слова супротивного не услышишь! Будь отцом родным, заставь за себя вечно
бога молить!..
— Что
ты, мой батюшка? — спрашивала иногда тетка Анна, единственное существо из всего семейства рыбака,
с которым дядя Аким сохранял прежние отношения. — Что невесел ходишь? Уж не хвороба ли какая, помилуй
бог? Недужится, може статься… скажи, родимый!
— Да что, матушка, пришло, знать, время, пора убираться отселева, — уныло отвечал Аким. — Сам ноне сказал: убирайся, говорит, прочь отселева! Не надыть, говорит,
тебя, старого дурака: даром, говорит, хлеб ешь!.. Ну, матушка,
бог с ним! Свет не без добрых людей… Пойду: авось-либо в другом месте гнушаться не станут, авось пригожусь, спасибо скажут.
— Полно, брат, чего
ты беснуешься? Я ведь давно все знаю; таиться вам от меня нечего.
Бог с вами, я вам не помеха.
— Перестань, братец! Кого
ты здесь морочишь? — продолжал Ваня, скрестив на груди руки и покачивая головою. — Сам знаешь, про что говорю. Я для эвтаго более и пришел, хотел сказать вам: господь, мол,
с вами; я вам не помеха! А насчет, то есть, злобы либо зависти какой, я ни на нее, ни на
тебя никакой злобы не имею; живите только по закону, как
богом показано…
— Зачем вы привели ее сюда? — нетерпеливо сказал он. — Легче от эвтого не будет… Ну, старуха, полно
тебе… Простись да ступай
с богом. Лишние проводы — лишние слезы… Ну, прощайся!
— А я из Клишина: там и переехал; все берегом шел… Да не об этом речь: я, примерно, все насчет… рази так со старым-то дружком встречаются?.. Как словно и не узнала меня!.. А я так вот взглянул только в эвту сторону, нарочно
с дороги свернул… Уж вот
тебя так мудрено признать — ей-богу, правда!.. Вишь, как потолстела… Как есть коломенская купчиха; распрекрасные стали!.. Только бы и смотрел на
тебя… Эх! — произнес Захар, сделав какой-то звук губами.
— Эх, дядя, дядя! Все
ты причиною — ей-богу, так!.. Оставил меня как есть без рук! — говорил он всякий раз, когда старик являлся на площадке. — Что головой-то мотаешь?.. Вестимо, так; сам видишь: бьемся, бьемся
с Гришуткой, а толку все мало: ничего не сделаешь!.. Аль подсобить пришел?
— Полно, сосед… что
ты загадываешь! Один создатель ведает, что будет впереди…
Бог милостив!.. Авось еще поживешь
с нами…
— Оборони, помилуй
бог! Не говорил я этого; говоришь: всяк должен трудиться, какие бы ни были года его. Только надо делать дело
с рассудком… потому время неровно… вот хоть бы теперь: время студеное, ненастное… самая что ни на есть кислота теперь… а
ты все в воде мочишься… знамо, долго ли до греха, долго ли застудиться…
— Дай
бог давать, не давай
бог просить, матушка Анна Савельевна! Оставь его! — сказал дедушка Кондратий, обращаясь к старухе, которая заплакала. — Пускай его! Об чем
ты его просишь?.. Господь
с ним! Я на него не серчаю! И нет на него сердца моего… За что только вот, за что он ее обидел! — заключил он, снова наклоняя голову, снова принимаясь увещевать и уговаривать дочь, которая рыдала на груди его.
Коли отец — дай
бог ему царствие небесное — коли отец почитал
тебя — человек также был
с рассудком, худых делов также не любил — стало, обсудил
тебя, каков
ты есть человек такой, — ну, нам, стало, и не приходится осуждать
тебя: отец знал лучше…
Неточные совпадения
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо
тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин.
Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), —
бог с ним! я человек простой».
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, //
С родом,
с племенем; что народу-то! // Что народу-то!
с камнем в воду-то! // Все прощает
Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик!
ты грешнее всех, // И за то
тебе вечно маяться!
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! //
Бог весть
с чего накинется, // Бранит, корит;
с угрозою // Подступит —
ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А наша полоса!
Да, видно,
Бог прогневался. // Как восемь лет исполнилось // Сыночку моему, // В подпаски свекор сдал его. // Однажды жду Федотушку — // Скотина уж пригналася, // На улицу иду. // Там видимо-невидимо // Народу! Я прислушалась // И бросилась в толпу. // Гляжу, Федота бледного // Силантий держит за ухо. // «Что держишь
ты его?» // — Посечь хотим маненичко: // Овечками прикармливать // Надумал он волков! — // Я вырвала Федотушку, // Да
с ног Силантья-старосту // И сбила невзначай.
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да в землю сам ушел по грудь //
С натуги! По лицу его // Не слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что будет?
Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда
ты, сила, делася? // На что
ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!