Несколько раз я выходил в сени
смотреть на хозяина: среди раскисшего двора на припеке солнца Егор поставил вверх дном старый гнилой ларь, похожий на гроб; хозяин, без шапки, садился посреди ларя, поднос закусок ставили справа от него, графин — слева. Хозяйка осторожно присаживалась на край ларя, Егор стоял за спиною хозяина, поддерживая его под мышки и подпирая в поясницу коленями, а он, запрокинув назад все свое тело, долго смотрел в бледное, вымороженное небо.
Неточные совпадения
…Я стою в сенях и, сквозь щель,
смотрю во двор: среди двора
на ящике сидит, оголив ноги, мой
хозяин, у него в подоле рубахи десятка два булок. Четыре огромных йоркширских борова, хрюкая, трутся около него, тычут мордами в колени ему, — он сует булки в красные пасти, хлопает свиней по жирным розовым бокам и отечески ласково ворчит пониженным, незнакомым мне голосом...
Это значило, что выпущенные
на двор животные разыгрались и не хотят идти в хлев. Вздыхая и ругаясь,
на двор выбегало человек пять рабочих, и начиналась — к великому наслаждению
хозяина — веселая охота; сначала люди относились к этой дикой гоньбе с удовольствием, видя в ней развлечение, но скоро уже задыхались со зла и усталости; упрямые свиньи, катаясь по двору, как бочки, то и дело опрокидывали людей, а
хозяин смотрел и, впадая в охотницкое возбуждение, подпрыгивал, топал ногами, свистел и визжал...
То, что
хозяин беседует со мною по ночам, придало мне в глазах крендельщиков особое значение:
на меня перестали
смотреть одни — как
на человека беспокойного и опасного, другие — как
на блаженного и чудака; теперь большинство, неумело скрывая чувство зависти и вражды к моему благополучию, явно считало меня хитрецом и пройдохой, который сумел ловко добиться своей цели.
Одна — молоденькая швейка, кудрявая, пышная, плотно обтянутая скромным серым платьем; ее пустые, водянистые глаза
смотрели на все утомленно,
на белом лице лежало что-то горестное, вдовье. Даже и за глаза она говорила о
хозяине робко, пониженным голосом, величая его по имени-отчеству, а товар принимала с какой-то смешной суетливостью, точно краденое…
Егор наклонил под руки ему свою большую лохматую голову, а
хозяин, вцепившись в кудрявые пасмы казака, выдернул из них несколько волос,
посмотрел их
на свет и протянул руку Егору...
Он сидел
на постели, занимая почти треть ее. Полуодетая Софья лежала
на боку, щекою
на сложенных ладонях; подогнув одну ногу, другую — голую — она вытянула
на колени
хозяина и
смотрела встречу мне, улыбаясь, странно прозрачным глазом.
Хозяин, очевидно, не мешал ей, — половина ее густых волос была заплетена в косу, другая рассыпалась по красной, измятой подушке. Держа одною рукой маленькую ногу девицы около щиколотки, пальцами другой
хозяин тихонько щелкал по ногтям ее пальцев, желтым, точно янтарь.
Я чувствовал себя лишним
на этом празднике примирения, он становился все менее приятен, — пиво быстро опьяняло людей, уже хорошо выпивших водки, они все более восторженно
смотрели собачьими глазами в медное лицо
хозяина, — оно и мне казалось в этот час необычным: зеленый глаз
смотрел мягко, доверчиво и грустно.
Неточные совпадения
Осип. Да, хорошее. Вот уж
на что я, крепостной человек, но и то
смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший
хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог с ним! я человек простой».
— Да вот
посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну. Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот как отцу родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю.
Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, — сказал Василий, указывая
на поле, — сердце радуется.
Вронский с удивлением приподнял голову и
посмотрел, как он умел
смотреть, не в глаза, а
на лоб Англичанина, удивляясь смелости его вопроса. Но поняв, что Англичанин, делая этот вопрос,
смотрел на него не как
на хозяина, но как
на жокея, ответил ему:
— Жалкие люди! — сказал я штабс-капитану, указывая
на наших грязных
хозяев, которые молча
на нас
смотрели в каком-то остолбенении.
Хозяин игрушечной лавки начал в этот раз с того, что открыл счетную книгу и показал ей, сколько за ними долга. Она содрогнулась, увидев внушительное трехзначное число. «Вот сколько вы забрали с декабря, — сказал торговец, — а вот
посмотри,
на сколько продано». И он уперся пальцем в другую цифру, уже из двух знаков.