Неточные совпадения
На Волге его уважали, как богача и умного человека, но дали ему прозвище — Шалый, ибо
жизнь его не текла ровно, по прямому руслу, как у
других людей, ему подобных, а то и дело, мятежно вскипая, бросалась вон из колеи, в стороны от наживы, главной цели существования.
В первый же день школьной
жизни Фома, ошеломленный живым и бодрым шумом задорных шалостей и буйных, детских игр, выделил из среды мальчиков двух, которые сразу показались ему интереснее
других. Один сидел впереди его. Фома, поглядывая исподлобья, видел широкую спину, полную шею, усеянную веснушками, большие уши и гладко остриженный затылок, покрытый ярко-рыжими волосами.
Объединенные восторгом, молчаливо и внимательно ожидающие возвращения из глубины неба птиц, мальчики, плотно прижавшись
друг к
другу, далеко — как их голуби от земли — ушли от веяния
жизни; в этот час они просто — дети, не могут ни завидовать, ни сердиться; чуждые всему, они близки
друг к
другу, без слов, по блеску глаз, понимают свое чувство, и — хорошо им, как птицам в небе.
— Экой ты, брат, малодушный! Али мне его не жалко? Ведь я настоящую цену ему знал, а ты только сыном был. А вот не плачу я… Три десятка лет с лишком прожили мы душа в душу с ним… сколько говорено, сколько думано… сколько горя вместе выпито!.. Молод ты — тебе ли горевать? Вся
жизнь твоя впереди, и будешь ты всякой дружбой богат. А я стар… и вот единого
друга схоронил и стал теперь как нищий… не нажить уж мне товарища для души!
— Я не спала… всю ночь читала… Ты пойми: читаешь — и точно пред тобой двери раскрываются в какое-то
другое царство… И люди
другие, и речи, и… всё! Вся
жизнь…
Жизнь устроили
другие, они и развели в ней паршь всякую, лентяев этих, несчастненьких, убогеньких, а коли они ее развели, они
жизнь засорили, они ее испортили — им, по-божьи рассуждая, и чистить ее надлежит!
Тут его мысль остановилась на жалобах Любови. Он пошел тише, пораженный тем, что все люди, с которыми он близок и помногу говорит, — говорят с ним всегда о
жизни. И отец, и тетка, крестный, Любовь, Софья Павловна — все они или учат его понимать
жизнь, или жалуются на нее. Ему вспомнились слова о судьбе, сказанные стариком на пароходе, и много
других замечаний о
жизни, упреков ей и горьких жалоб на нее, которые он мельком слышал от разных людей.
Все это вскипало в груди до напряженного желания, — от силы которого он задыхался, на глазах его являлись слезы, и ему хотелось кричать, выть зверем, испугать всех людей — остановить их бессмысленную возню, влить в шум и суету
жизни что-то свое, сказать какие-то громкие, твердые слова, направить их всех в одну сторону, а не
друг против
друга.
— Сопоставляя твой вопрос со всем тем, что ты вчера молол, чую душой, что ты,
друг, тоже не от веселой
жизни веселишься…
Одни богаты — на тысячу человек денег у себя имеют… и живут без дела…
другие — всю
жизнь гнут спину на работе, а нет у них ни гроша…
— Строители
жизни! Гущин — подаешь ли милостыню племяшам-то? Подавай хоть по копейке в день… немало украл ты у них… Бобров! Зачем на любовницу наврал, что обокрала она тебя, и в тюрьму ее засадил? Коли надоела — сыну бы отдал… все равно, он теперь с
другой твоей шашни завел… А ты не знал? Эх, свинья толстая.! А ты, Луп, — открой опять веселый дом да и лупи там гостей, как липки… Потом тебя черти облупят, ха-ха!.. С такой благочестивой рожей хорошо мошенником быть!.. Кого ты убил тогда, Луп?
Едва станешь засыпать — во сне ведь
другая жизнь и, стало быть, другие обстоятельства, — приснитесь вы, ваша гостиная или дача какая-нибудь; кругом знакомые лица; говоришь, слушаешь музыку: вдруг хаос — ваши лица искажаются в какие-то призраки; полуоткрываешь сонные глаза и видишь, не то во сне, не то наяву, половину вашего фортепиано и половину скамьи; на картине, вместо женщины с обнаженной спиной, очутился часовой; раздался внезапный треск, звон — очнешься — что такое? ничего: заскрипел трап, хлопнула дверь, упал графин, или кто-нибудь вскакивает с постели и бранится, облитый водою, хлынувшей к нему из полупортика прямо на тюфяк.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Да хорошо, когда ты был городничим. А там ведь
жизнь совершенно
другая.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о
жизни человека… (К Осипу.)Ну что,
друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «
Жизнь моя, милый
друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Жизнь трудовая — //
Другу прямая // К сердцу дорога, // Прочь от порога, // Трус и лентяй! // То ли не рай?
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой
жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой
друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.