Неточные совпадения
Он отошёл прочь, отирая рукавом рубахи в кровь расцарапанное лицо. Среди двора
стоял кузнец, мрачно нахмурив брови. Илья, увидев его, вздрогнул от страха и остановился, уверенный, что сейчас кузнец изобьёт его за сына. Но
тот повёл плечами и сказал...
А зимой, в хорошую погоду, там всё блестит серебром и бывает так тихо, что ничего не слыхать, кроме
того, как снег хрустит под ногой, и если
стоять неподвижно, тогда услышишь только одно своё сердце.
После обеда делать было нечего, и, если его не посылали куда-нибудь, он
стоял у дверей лавки, смотрел на суету базара и думал о
том, как много на свете людей и как много едят они рыбы, мяса, овощей.
— Эх! — глубоко вздохнул Терентий и с тоской заговорил: — Рос бы ты поскорее! Будь-ка ты побольше — охо-хо! Ушёл бы я… А
то — как якорь ты мне, — из-за тебя
стою я в гнилом озере этом… Ушёл бы я ко святым угодникам… Сказал бы им. — «Угодники божий! Милостивцы и заступники! Согрешил я, окаянный!»
— Несуразный ты человек, вот что! И всё это у тебя от безделья в голову лезет. Что твоё житьё?
Стоять за буфетом — не велика важность. Ты и простоишь всю жизнь столбом. А вот походил бы по городу, как я, с утра до вечера, каждый день, да поискал сам себе удачи, тогда о пустяках не думал бы… а о
том, как в люди выйти, как случай свой поймать. Оттого у тебя и голова большая, что пустяки в ней топорщатся. Дельные-то мысли — маленькие, от них голова не вспухнет…
И
тот же полицейский, который позволил Илье
стоять у цирка, отвёл его в часть, где Лунёв и просидел до вечера.
Судьба меня душит, она меня давит…
То сердце царапнет,
то бьёт по затылку,
Сударку — и
ту для меня не оставит.
Одно оставляет мне — водки бутылку…
Стоит предо мною бутылка вина…
Блестит при луне, как смеётся она…
Вином я сердечные раны лечу:
С вина в голове зародится туман,
Я думать не стану и спать захочу…
Не выпить ли лучше ещё мне стакан?
Я — выпью!.. Пусть
те, кому спится, не пьют!
Мне думы уснуть не дают…
Наконец, ему удалось закрыть глаза; ни с радостью наслаждался
тьмою, вдруг охватившей его, и так, ничего не видя, неподвижно
стоял на месте, глубоко вдыхая воздух…
У лавки менялы собралась большая толпа, в ней сновали полицейские, озабоченно покрикивая, тут же был и
тот, бородатый, с которым разговаривал Илья. Он
стоял у двери, не пуская людей в лавку, смотрел на всех испуганными глазами и всё гладил рукой свою левую щёку, теперь ещё более красную, чем правая. Илья встал на виду у него и прислушивался к говору толпы. Рядом с ним
стоял высокий чернобородый купец со строгим лицом и, нахмурив брови, слушал оживлённый рассказ седенького старичка в лисьей шубе.
Тот ответил ему небрежным, барским кивком головы и, наклонясь над столом, начал писать. Илья
стоял. Ему хотелось сказать что-нибудь этому человеку, так долго мучившему его. В тишине был слышен скрип пера, из внутренних комнат доносилось пение...
— Верно! Не успокаивает… Какой мне выигрыш в
том, что я, на одном месте
стоя, торгую? Свободы я лишился. Выйти нельзя. Бывало, ходишь по улицам, куда хочешь… Найдёшь хорошее, уютное местечко, посидишь, полюбуешься… А теперь торчу здесь изо дня в день и — больше ничего…
— Вот как живём! — воскликнул Лунёв, снова вспыхивая. — Видели? А
то ещё могу другого показать, — вон
стоит! Позвольте познакомить: товарищ мой Павел Савельич Грачёв…
Илья прошёл в
ту комнату, где когда-то жил с дядей, и пристально осмотрел её: в ней только обои почернели да вместо двух кроватей
стояла одна и над ней висела полка с книгами. На
том месте, где спал Илья, помещался какой-то высокий неуклюжий ящик.
— Книгу-то помнишь?
Ту?.. Отнял он её у меня… Говорит — редкая, больших, дескать, денег
стоит. Унёс… Просил я его: оставь! Не согласился…
— Сколько
стоит вам вон
та лента? — сухо и строго спросила она.
— В пещерах святой лавры тишь
стоит непоколебимая,
тьма в них страховитая, а во
тьме детскими глазыньками лампадочки блещут, и святым миром пахнет…
Стоя за конторкой, она перелистывала книгу дневной выручки и говорила о
том, как приятно жить в деревне, как это дёшево
стоит и хорошо действует на здоровье.
— Господа присяжные! — мягко и внушительно говорил прокурор. — Взгляните на лицо этого человека, — оно красноречивее показаний свидетелей, безусловно установивших виновность подсудимого… оно не может не убедить вас в
том, что пред вами
стоит типичный преступник, враг законопорядка, враг общества…
Это подействовало на всех так, как будто что-то оглушительно треснуло или огонь в комнате погас и всех сразу охватила густая
тьма, — и люди замерли в этой
тьме, кто как
стоял. Открытые рты, с кусками пищи в них, были как гнойные раны на испуганных, недоумевающих лицах этих людей.
Илья оглядел комнату. У стен её молча
стояли испуганные, жалкие люди. Он почувствовал в груди презрение к ним, обиделся на себя за
то, что сказал им об убийстве, и крикнул...
Околоточный сел за стол и начал что-то писать, полицейские
стояли по бокам Лунёва; он посмотрел на них и, тяжело вздохнув, опустил голову. Стало тихо, скрипело перо на бумаге, за окнами ночь воздвигла непроницаемо чёрные стены. У одного окна
стоял Кирик и смотрел во
тьму, вдруг он бросил револьвер в угол комнаты и сказал околоточному...
Он пошёл… Дома
стояли по бокам улицы, точно огромные камни, грязь всхлипывала под ногами, а дорога опускалась куда-то вниз, где
тьма была ещё более густа… Илья споткнулся о камень и чуть не упал. В пустоте его души вздрогнула надоедливая мысль...
Неточные совпадения
А вы —
стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите,
то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не
то, мол, барин сердится.
Стой, еще письмо не готово.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из
того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или
стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий. О, черт возьми! нужно еще повторять! как будто оно там и без
того не
стоит.
Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину…
постой, я дам тебе записочку (садится к столу, пишет записку и между
тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.