Неточные совпадения
— Не моги так говорить! Я не люблю этих твоих речей. Я тебя обижаю, не ты меня!.. Но я это не потому, что злой, а потому, что — ослаб. Вот, однажды, переедем
на другую
улицу, и начнётся всё другое…
окна, двери… всё!
Окна на улицу будут. Вырежем из бумаги сапог и
на стёкла наклеим. Вывеска! И повалит к нам нар-род! За-акипит дело!.. Э-эх ты! Дуй, бей, — давай углей! Шибко живём, деньги куём!
За чаем они все трое почти не разговаривали.
На улице светило солнце, по тротуару шлёпали босые ноги ребятишек, мимо
окон проходили продавцы овощей.
Илья встал, подошёл к
окну. Широкие ручьи мутной воды бежали около тротуара;
на мостовой, среди камней, стояли маленькие лужи; дождь сыпался
на них, они вздрагивали: казалось, что вся мостовая дрожит. Дом против магазина Ильи нахмурился, весь мокрый, стёкла в
окнах его потускнели, и цветов
за ними не было видно.
На улице было пусто и тихо, — только дождь шумел и журчали ручьи. Одинокий голубь прятался под карнизом, усевшись
на наличнике
окна, и отовсюду с
улицы веяло сырой, тяжёлой скукой.
Неточные совпадения
После буйной свалки
на Соборной
улице тишина этих безлюдных переулков была подозрительна,
за окнами,
за воротами чувствовалось присутствие людей, враждебно подстерегающих кого-то.
На другой день после праздника Троицы — в Духов день — Самгин так же сидел у
окна, выглядывая из-за цветов
на улицу.
Улицу перегораживала черная куча людей;
за углом в переулке тоже работали, катили по мостовой что-то тяжелое.
Окна всех домов закрыты ставнями и
окна дома Варвары — тоже, но оба полотнища ворот — настежь. Всхрапывала пила, мягкие тяжести шлепались
на землю. Голоса людей звучали не очень громко, но весело, — веселость эта казалась неуместной и фальшивой. Неугомонно и самодовольно звенел тенористый голосок:
Он хорошо помнил опыт Москвы пятого года и не выходил
на улицу в день 27 февраля. Один, в нетопленой комнате, освещенной жалким огоньком огарка стеариновой свечи, он стоял у
окна и смотрел во тьму позднего вечера, она в двух местах зловеще, докрасна раскалена была заревами пожаров и как будто плавилась, зарева росли, растекались, угрожая раскалить весь воздух над городом. Где-то далеко не торопясь вползали вверх разноцветные огненные шарики ракет и так же медленно опускались
за крыши домов.
На другой день он проснулся рано и долго лежал в постели, куря папиросы, мечтая о поездке
за границу. Боль уже не так сильна, может быть, потому, что привычна, а тишина в кухне и
на улице непривычна, беспокоит. Но скоро ее начали раскачивать толчки с
улицы в розовые стекла
окон, и
за каждым толчком следовал глухой, мощный гул, не похожий
на гром. Можно было подумать, что
на небо, вместо облаков, туго натянули кожу и по коже бьют, как в барабан, огромнейшим кулаком.